Эпидемия COVID-19 пышным цветом раскрыла в беларусах эмпатов и альтруистов. В интернетах стали появляться многочисленные призывы помочь медикам, и, кажется, об относительно свежей фандрайзинговой площадке MolaMola узнали вообще все. Сейчас там активны 74 кампании, которые так или иначе завязаны на теме COVID-19: деньги собирают на средства индивидуальной защиты и на горячие обеды для медиков, на поддержку пожилых людей, жителей интернатов, бездомных, на подготовку информационной раздатки. На краудфандинговой площадке «Улей» тоже появились тематические сборы.

Мы встретились со стартапером Эдуардом Бабарико, который запустил и MolaMola, и «Улей», чтобы поговорить о том, почему именно краудфандинговые площадки стали эффективным средством «тушения пожаров» в форс-мажорной ситуации, почему MolaMola не отменяет свою комиссию даже на сборах республиканского значения и как любой человек может не только влиять на мир, но и создавать свой собственный.

 Справка:  «Улей» – краудфандинговая платформа, которая работает по такому принципу: люди поддерживают деньгами какую-то идею, сбрасываются на ее реализацию, а автор этой идеи впоследствии делится результатом; средства перечисляются только в том случае, если автору удалось заинтересовать людей настолько, что они предоплатили 100% стоимости его проекта. MolaMola – фандрайзинговая площадка, на которой можно просто попросить помощи, не будучи должным за это что-то взамен; помощь здесь приходит непосредственно на карточку автора кампании.

Дисклеймер: разговор состоялся до того, как отец Эдуарда – Виктор Бабарико – заявил о своем участии в президентской гонке, и никак не связан с этой историей.

О взлете MolaMola на фоне пандемии COVID-19

– MolaMola – суперпобочный продукт на самом деле. Мы хотели разработать инструмент, который позволяет за десять-пятнадцать минут обычную кредитную карточку превратить в частный фонд. Цели сбора не ограничены: кто-то хочет себе ноутбук, а кто-то – спасти жизнь. Собирай на что угодно, только в рамках закона.

В MolaMola мы изначально закладывали экономически эффективную бизнес-модель, а впоследствии площадка оказалась для беларусов еще и эффективным инструментом, который позволил быстро организоваться. Сейчас мы видим, что подключаются [к сборам по COVID-19. – прим. 34] крупные игроки. Но чтобы сориентироваться, им потребовался месяц, и весь этот месяц «пожары» тушили через MolaMola.

 «За 20 дней «Мола» сделала два годовых оборота по деньгам, то есть выросла в 36 раз» 

Очевидно, что ситуации с эпидемией никто не радуется, но «Мола» оказалась полезной и стала более видимым игроком: когда сборы по COVID-19 начали спадать, стали появляться новые обычные кампании. И их становится все больше.

Пандемия интересна с точки зрения стрессового тестирования: мы поняли, как может работать система в условиях сверхнагрузки. Первые дни мы вообще не справлялись.

Тема ковида началась с трех кампаний: ссобойка доктору, сбор Андрея Стрижака на респираторы и помощь больницам.

Обнаружив тенденцию, мы создали отдельный раздел, но в первые дни люди совершали тысячи платежей в день, сайт падал, мы работали по вахтовому принципу круглосуточно.

 «Сейчас MolaMola не приносит никому денег» 

О «заработке на благотворительности»

– Сейчас есть не очень много людей, которые считают, что MolaMola наживается на беде [из денег, которые перечисляют спонсоры, площадка забирает себе 6% комиссии. – прим. 34mag].

Но технически мы не могли и не можем дифференцировать комиссию: для одних – одно, для других – другое. Помимо технических ограничений, это еще и договоренность с «Белгазпромбанком», потому что 6% – это общая комиссия платежных систем, банка и MolaMola.

Если бы мы вели переговоры о снижении комиссии, нам пришлось бы снижать комиссию абсолютно на все проекты.

Да, у социально направленного бизнеса должны возникать мысли о перераспределении неразумных излишков. Но мы ограничены еще одним моментом: Р2Р-переводы (с карты на карту) и часть комиссии оседает в банке. Закончился апрель.

У нас нет комиссии, полученной по сборам в разделе «COVID-19», мы получим деньги во второй половине мая. Когда получим – поймем, есть ли у нас этот самый неразумный излишек и что с ним делать.

В этих последовательных рассуждениях мы еще не дошли до этапа распоряжения деньгами.

MolaMola бесплатная для спонсоров с первого дня: если человек перечисляет десять рублей, у него списывается десять рублей. Комиссия – это взаимоотношение нас и автора кампании. Автора кампании мы всеми возможными способами уведомляем о том, что комиссия существует.

Сейчас MolaMola не приносит никому денег. С точки зрения операционки она полностью окупает себя, но есть инвестиционные расходы, обновления, мобильное приложение – это все вложения.

О том, кто и почему готов(-а) помогать

– Часто люди с низким доходом перечисляют в относительном проценте больше, чем человек с высоким доходом. Люди посередине тоже эмпатичны и готовы помогать. Чем больше людей участвует, тем больше подключается новых: людям интересно сопереживать. Это удивительно для меня, скептика.

Все наши исследования спонсорской аудитории говорят о том, что людям в первую очередь важен сам факт поддержки. Поддерживать других – не дополнительная потребность, как потребность в люксовых товарах. Это в природе людей. Очень часто спонсоры даже не забирают то, за что заплатили.

Я участвовал в 77 проектах на «Улье» и много где не забирал лоты. Эмоциональный импульс: «Прикольно, додумались же ребята такую идею сделать». Закидываешь деньги, а потом забываешь об этом.

Предложение помощи и спрос на нее не сбалансированы: готовых помогать намного больше, чем готовых просить.

Для большинства людей выход на краудплощадку равносилен попрошайничеству из-за пережитков советской культуры, в которой деньги – это что-то в принципе плохое, показывать проблему – тоже плохо, а выходить с идеей и предлагать людям объединиться – странно.

Воспринимается так, будто человек выходит с протянутой рукой и просит о помощи. В развитых странах это воспринимается иначе: «Смотрите, у меня есть идея, давайте замутим что-нибудь клевое».

 «Если в идее есть что-то, что позволяет ей продавать саму себя, это признак того, что ты делаешь правильные вещи» 

О том, как классно краудфандить

– При запуске краудкампании важен человек, который стоит за идеей. Важно то, насколько он открыт, адаптивен, настойчив.

Не бывает плохих идей. Идея может иметь не совсем удачную форму. Создатель идеи может оказаться не в свое время и не на своем месте. Но это не значит, что идея плохая.

Мне нравится идея, где предприниматель занимает «позицию обслуживания». Существует заблуждение, будто предприниматели и бизнесмены – лидеры, которые ведут за собой. Правда в том, что правильные предприниматели думают о том, как они могут быть полезны – что они могут сделать для людей, чтобы тем стало лучше.

Классные идеи продают себя сами. Есть такое понятие, как «вирусная петля»: я запускаю проект, людям он нравится – и тогда идея развивает себя сама. Важнее искать идеи и механики, которые позволяют раскручиваться проекту самому, чем агрессивным пиаром и рекламой втюхивать его людям.

Многомиллиардный рынок рекламы – по большей части фикция и обман. Когда я пришел к концепции обслуживающих предпринимателей, я понял, что если в идее есть что-то, что позволяет ей продавать саму себя, то это признак того, что ты делаешь правильные вещи. Они не требуют пиара и рекламы.

Единственное, где нужен пиар, – ускорение роста проекта. Если идея продвигается чистым пиаром и рекламой, такой продукт не должен существовать. Это может продаваться, но люди от этого не станут счастливыми.

О развитии

– За год существования MolaMola обновилась больше 35 раз. «Улей» как платформа за пять лет почти не изменилась. Можно представить, какие возможности мы упускаем.

Сейчас занимаемся подготовкой к запуску нового «Улья». Мы разработали всю платформу с нуля. Она стала в разы быстрее и удобнее. Полностью изменился дизайн. Заложена базовая механика, но наполнение – другое. Мы избавились от бирюзового в логотипе. Логотип мне очень нравится, правда, стоил он неоправданных денег. Еще у нас наконец появится мобильная версия.

Эмоции от влияния на мир нужно развивать и усиливать. Через приложение MolaMola, которое мы планируем запустить, можно будет отследить, сколько денег перечислено, и будет видна дальнейшая связь человека и кампании.

 «Я многое умею. Но я ничем не выдающийся» 

О том, как создавать миры

– Я – человек, страдающий от желания задавать вопрос «почему?». На определенном этапе дети принимают штампы за истину. Но я и сейчас продолжаю задавать вопросы.

Любовь к люксовым брендам или смене гардероба многие воспринимают за истину. А мне трудно заставить себя делать что-то, если я не понимаю, зачем это делать. Это касается учебы, работы, всего. Внутренняя убежденность в правоте рождается в том случае, если я могу в любой момент объяснить, почему мои действия верны.

Человек – единственное существо на земле, которое может самостоятельно наполнять вещи смыслом. И когда ты понимаешь это – понимаешь свою возможность создавать целые миры. Речь идет не о разрушении существующего мира, а о создании своего. Что я захочу считать важным, то и будет для меня важным.

Я бы не хотел быть исключительно положительным или отрицательным персонажем, не хочу быть книжным червем или тупым спортсменом. Не хочу понимать искусство и не понимать физику. Развивать прагматичные вещи и не развивать духовные. Оставлять себе только мужское и не замечать женское. Круто познать не полюса, а вообще все.

Я многое умею. Играю на музыкальных инструментах. Разбираюсь в механике, физике. Я могу выступать, могу писать тексты, могу петь, создавать бизнес-модели, заниматься маркетингом. Но я ничем не выдающийся.

А может быть, выдающийся – в балансировке. Природа стремится к балансу, но факторами извне баланс нарушается. Я являюсь порождением той самой природы и, по идее, должен ощущать себя органично, сохраняя баланс и стрессуя из-за того, что что-то где-то перевешивает. Следишь за внутренними качелями: отклонился, задумался – меняешь баланс. И остаешься между.

Таня Капитонова

«В идеале «Улей» – это как раз про стартапы!»: Эдуард Бабарико о будущем беларусского краудфандинга

За полтора года работы краудфандинговая платформа «Улей» помогла стартовать 62 культурным и социальным проектам. Всего силами 5,5 тысяч человек было собрано около $150.000. Будущее «Улья» его основатель Эдуард Бабарико видит в продуктовом краудфандинге. Беседуем с ним о работе с бизнесом, удачах и провалах кампаний, стартапах и неуверенных в себе студентах.

– Эдуард, краудфандинг до сих пор путают то крафтовым пивоварением, то с венчурными фондами. Но он не имеет отношения ни к тому, ни к другому. Какое, самое точное определение, можно дать этому социальному феномену?

Краудфандинг – это объединение финансовых ресурсов для достижения какой-то цели. Есть пять основных видов краудфандинга. Они похожи – группа людей скидывается на общую цель, но отличаются условиями финансирования.

Первый, благотворительный краудфандинг, хорош для поддержки социальных инициатив.

Второй тип – «reward based crowdfunding» – основан на вознаграждении – именно так работает и Kickstarter, и «Улей». В этом случае речь идёт скорее не о финансировании, а о предзаказах. Reward based crowdfunding позволяет безболезненно протестировать продукт и привлечь внимание рынка. «Улей» стремится именно к такой модели работы.

Третья модель основана на кредитовании. Вместо банков здесь выступают физические лица. На площадку приходит заёмщик, берёт деньги и обязуется вернуть с процентом. Те, кого устраивает процентная ставка, финансируют проект. Площадка берёт на себя функцию верификации, следит за потоками денег во избежание финансовых пирамид.

Четвёртый вариант – инвестинг. Люди получают долю в компании в обмен на вложения. По такому принципу в Новополоцке недавно открыли кафе.

Правда, ребята делали это самостоятельно, без онлайн-платформы, и открывали ЗАО для 16 человек.

Наше законодательство пока не готово к инвестинговой схеме: каждый из 1000 теоретических складчиков должен будет прийти в местные органы управления и зарегистрироваться в качестве учредителей Общества.

Пятая популярная модель краудфандинга – royalty. Она хорошо зарекомендовала себя в области кинопроизводства, когда люди объединяются, чтобы снять кино. Они не получают авторские права на фильм, но претендуют на распределение кассовых сборов. Могут участвовать в утверждении сценария, определения актёрского состава и пр.

– Краудфандинг как таковой – это про стартапы или классический производственный бизнес / сервисы?

Лично для меня стартап – это не популярные интернет-сервисы. Стартап – это временное образование, цель которого – найти воспроизводимую, масштабируемую и прибыльную бизнес-модель.

Каждый стартап станет бизнесом, но пока не является им: многие элементы бизнес-модели ещё неизвестны: каким будет продукт? Какие проблемы клиента он решает? Кто станет его потребителем? Как выстроить ценообразование или монетизацию?

Эти вопросы возникают всегда, независимо от того, что вы делаете – сложный технологический проект или дизайнерские украшения. Нельзя говорить, что «Улей» не про стартапы. В идеале он как раз про них!

На недавней краудконференции Слава Рубин, соучредитель Indiegogo, назвал 5 причин, по которым стоит использовать краудфандинг:

1. Тестирование спроса. Обратная связь от рынка получается быстрой и чёткой, а издержки в случае неудачи невелики.

2. Тестирование маркетинга. Проверьте на прочность свои маркетинговые планы и узнайте, на одном ли языке вы говорите с клиентами.

3. Сверхреклама. Вы получите её на основе мощного инфоповода – крауд-кампании. Создание будущего намного интереснее продуктов из прошлого, об этом охотнее пишут и читают.

4. Информация о клиентах. Помимо email и адресов автор проекта получает невероятно лояльную базу потребителей, которые считают себя, в том числе, и создателями продукта. Это совершенно особые отношения производитель-потребитель.

5. Деньги. Да, это важно, но лишь для того, чтобы «допиливать» продукт и расти дальше.

Краудфандинг – это не что-то обособленное, он органично вписывается в цепочку построения новых бизнесов. И делает это правильно: вам достаточно разработать прототип и привлечь заказы, используя их как оборотный капитал для выпуска продукции или доработки сервиса.

– В этом направлении движется и «Улей»? Вы хотите плотнее работать с бизнесом, но как? Ведь до сих пор деньги собирали только культурные и социальные инициативы.

• Да, в ближайшие пару месяцев мы хотим начать размещать проекты с бизнес-составляющей. И здесь нас интересуют:
• А) люди, у которых есть работающий бизнес с производством новой продукции (они смогут использовать краудфандинг для вывода новых продуктов на рынок);
• Б) люди, у которых нет бизнеса, но есть идея (им необязательно уходить с наёмной работы и оставлять источник заработка: они могут параллельно делать проект и тестировать спрос).

Таких историй успеха очень много, особенно на Западе. На Indiegogo и Kickstarter около 90% кампаний проводится юрлицами или физлицами с целью создания юрлиц. И все они основываются на продукте. Вот почему я говорю, что краудфандинг – это для стартапов, но в широком смысле слова.

То, что наблюдается в «Улье» сейчас, это и большой плюс, и большой минус.

Минус – в ограничении на участие в кампаниях – это могут делать только физлица. Это не законодательный барьер, а правила нашей юридической модели. Это ограничение сейчас накладывает отпечаток на тот срез проектов, которые мы имеем.

Но, как показывают наши текущие переговоры с госорганами, модель классического краудфандинга (когда юрлицо использует его как бизнес-инструмент) возможна и в Беларуси. И это не будет интернет-торговлей, и ИП, работающие по «упрощёнке», не должны будут регистрировать интернет-магазины и переходить на общую систему налогообложения.

Плюс – в том, что даже с этими ограничениями «Улей» показывает traction и движение по экспоненте. Это подтверждает эффективность и перспективность краудфандинга как бизнес-модели.

Общая сумма финансирования проектов на «Улье» удваивается каждые 4 месяца. При этом наш рекламный бюджет почти равен нулю, а в штате «Улья» трудится всего 5 человек. Успех продиктован тем, что краудфандинг –  самая простая и удобная форма созидания.

– На российской краудфандинговой площадке «Планета» больше всех денег (7,3 млн рублей) удалось собрать Борису Гребенщикову на запись альбома. В списке успешных кампаний – масса музыкантов, несколько писателей, один социальный проект, и ни одной продуктовой бизнес-инициативы. Почему вы думаете, что «Улей» ждёт другое будущее?

Причина не в том, что на «Планету» не идут бизнес-проекты. Всякий бизнес развивается, исходя из видения основателя. «Планета» запустилась в 2012 году при поддержке (и для) группы «БИ-2». Фёдор Мурачковский, один из основателей «Планеты» и хороший друг группы, рассказывал об этом кейсе на прошлогодней крауд-конференции.

«БИ-2» думали о том, как успешно зарабатывать на музыкальном контенте в век пиратства. И решили, что можно продавать ещё не написанные альбомы – украсть пока нечего! Первой кампанией на «Планете» стал именно альбом группы БИ-2.

«Планета» продолжает идти в канве культурных и социальных проектов. А чтобы успешно развить продуктовый сегмент, нужно работать с бизнесом. Я не уверен, что они активно развивают краудфандинг как бизнес-инструмент для производителей. Разорваться нельзя: вы или продуктовая, или социальная, или культурная краудфандинг-площадка.

Но менять бизнес-модель можно. Тот же Kickstarter изначально задумывался как проект для музыкантов.

Но рынок США – а там частная инициатива весьма развита, а малый и средний бизнес занимает большую часть экономики – продиктовал свои условия площадке.

И Kickstarter начал меняться: на нём появились дополнительные сервисы, а недавно – возможность оформлять предзаказы на продукты и после завершения кампании.

– Значит ли это, что вы полностью откажетесь от социокультурных проектов в пользу продуктового краудфандинга?

Нет, мы не отказываемся от социальных и культурных проектов только потому, что это не продуктовый краудфандинг. Нам интересны и эти идеи, и инициативные люди, стоящие за ними. Но так как мы до сих пор классический стартап, то ищем бизнес-модель, которая позволит нам функционировать  и расти.

«Улью» интересен бизнес из любого сегмента, который занимается производством новых продуктов в сфере b2c. На наш взгляд, сейчас самое сильное частное предложение в Беларуси сконцентрировано в области дизайна – мебели, предметов интерьера, одежды, аксессуаров.

У нас много талантливых людей, которые пока работают по принципу мануфактуры. Живут за счёт единичных заказов, продаж на ремесленнических выставках и fashion-маркетах. Они предлагают рынку классные продукты, но в единичных экземплярах. Надеюсь, краудфандинг позволит им создать хиты и наладить серийное производство.

Конкретных компаний пока не назову: время нужно и нам (для перестроения функционала) и мастерам (чтобы подготовить прототип). Финальный результат предугадать нельзя.

– Судя по всему, результат вообще сложно предугадать. Некоторые проекты на Kickstarter’е собирают 3000% от заявленной суммы, а другие не собирают и 20%. Вот и кампания Александра Солодухи который недавно громко стартовал с образом купидона любви, не радует результатом. В чём причина неудачи?

 У Александра Солодухи, как медиаперсоны, есть достаточный вирусный потенциал. Но, как честно показал краудфандинг, Александр Солодуха в том виде, в котором был преподнесён, не является продуктом, за который люди готовы платить. Имею ввиду образ купидона любви и вознаграждения, предусмотренные бекерам.

Одно дело посмеяться и скинуть ссылку друзьям, а другое – заплатить, чтобы Александр приехал к вам в розовом костюме. Рынок честно сказал «пожалуй, нет, мы этого не хотим». И здесь нет ничего плохого – это рынок и краудфандинг в действии, дающий ответы прямо сейчас.

В кампании было две информационных волны: на старте проекта, и когда Александр пел песни в образе купидона в подземном переходе. И если первая волна вызвала весьма неоднозначную реакцию, то вторая отлично сыграла на интересе публики.

Реакция на выступление в переходе была противоположной: «какой молодец», «почаще бы так», «хочу на концерт». После этого, по словам Александра, он получил много заказов на корпоративные выступления.

Так что в любом случае все остались в плюсе: с ценной информацией, отзывами и заказами.

– А какой проект на «Улье» был самым успешным за полтора года работы площадки? И в чём причина его успеха?

Самым успешным по перевыполнению плана (296%) был проект по сбору средств для детского хосписа. Самой успешной по собранной сумме (18.000 денонимированных рублей) стала кампания Саши Романовой – сбор денег на публикацию книги «Осторожно, Марцев!».

Это злободневная, ожидаемая и провокационная книга, над которой Саша работала семь лет. Проект сам по себе обладал высоким коммерческим потенциалом: есть спрос, адекватный ценник, осязаемый продукт и высокая субъективная польза.

За два года – 400 тысяч долларов. Эдуард Бабарико о планах краудфандингового «Улья»

01:31 01.10.2016

Директор по развитию Ulej.by Эдуард Бабарико на форуме «Новая реальность: вызовы для Беларуси».

В апреле 2015 года в Беларуси появилась краудфандинговая площадка «Улей». Каковы результаты ее работы за эти 16 месяцев, Myfin.by рассказал директор по развитию Эдуард Бабарико. 

– На данный момент через «Улей» успешно профинансировано свыше 60 проектов, – пояснил он. – Более 5,5 тысячи людей отдали на них 150 тысяч долларов. Причем на конец апреля сумма была 80 тысяч, то есть за 4 месяца она удвоилась.

По словам Эдуарда, сейчас на площадке представлено 15 проектных категорий. Лидирует литература.

– Уже 15 книг издали молодые писатели. Но кроме того, создаются, например, и объекты городской инфраструктуры. Есть первый спектакль, короткометражный фильм, спортивные соревнования, профинансированные через краудфандинг, – перечисляет директор по развитию.

Во время работы форума. Кофе-пауза.

Тем не менее, крупных проектов пока нет, признается он. Самый «дорогой» был в пределах 10 тысяч долларов.

– Это издание провокационных мемуаров Петра Марцева с Сашей Романовой, – уточнил Бабарико. – И все же мы говорим о том, что до 50 тысяч можно собирать на проект. Но нужен продукт, нужно что-то, что действительно привлечет внимание.

Сейчас наше общество воспринимает краудфандинг как игрушку, но все больше и больше учится им пользоваться, говорит он.

– Безусловно, есть проблема неосведомленности. Большинство людей ничего об этом не слышали. И должно пройти определенное время, чтобы краудфандинг стал чем-то привычным, – считает собеседник.

Во время работы форума. Беджи для СМИ.

По его словам, мировой опыт показывает: развитие нового рынка занимает 2-3 года.

– Если посмотреть на глобальный рынок краудфандинга, то с 2009 года рост был практически плоский, а с 2013 года невероятный всплеск. То же самое происходило с Kickstarter, с российскими площадками, – разъяснил Эдуард.

«Улей» пока охватил «ранних евангелистов» – тех, кто давно знал о краудфандинге и не мог дождаться, когда он придет в Беларусь.

– И мы уже вошли в аудиторию «раннего большинства» – людей, готовых экспериментировать, – говорит директор по развитию. – Они на результат не сильно рассчитывают, а вот попробовать и посмотреть, что получится – почему бы и нет.

Во время работы форума. Кофе-пауза.

До сих пор белорусская площадка была ориентирована исключительно на физических лиц.

– Это накладывало ограничения на тот срез проектов, которые публиковались у нас. Физлицо что может предложить? У него нет базы, ресурсов, компетенций. Как показывает западная практика, основной импульс дает бизнес-сегмент, – сказал Бабарико.

Поэтому в ближайшие месяцы «Улей» собирается подключить к  возможности запускать крауд-кампании и юрлиц.

– Нам интересны в первую очередь дизайнеры, которые занимаются производством, – отмечает директор по развитию. – И наибольший интерес есть со стороны дизайнеров одежды,  аксессуаров, и возможно, архитекторов, производящих мебель и предметы интерьера.

Во время работы форума. Сессия вопросов и ответов.

Именно с ними площадка сейчас ведет переговоры и ожидает скоро увидеть такие проекты на своем ресурсе.

– Но для этого надо еще определиться. Мы должны верно трактовать процессы, которые будут происходить в «Улье».  Если есть юрлицо и продукт, то что это – предзаказ либо договор подряда, – объясняет Эдуард.

Опять же, по его словам, надо получить четкое и однозначное одобрение от МАРТ, минфина, налоговой, что такая форма может существовать и что она легальна.

– Пока этого одобрения мы еще не получили, находимся в процессе. Но думаем приступить к реализации планов в самое ближайшее время, – высказал надежду собеседник.

Во время работы форума. Выставка книг.

Как говорит Бабарико, сейчас в Беларуси есть 3 краудфандинговые площадки – «Улей», «МаеСэнс» и «Талака».

– Здорово, что каждый хочет найти свою нишу. Например, ребята из «Талакi» – видно их неподдельный интерес к социальным проектам. Там даже не обязательно собирать деньги. Нас же скорее интересуют проекты продуктовые, – обозначает различия собеседник. 

Все идет к тому, что на конец второго года существования «Улей» привлечет уже 400 тысяч долларов, прогнозирует он.

– Хотя я бы не сказал, что мы разделяем: бизнес – не бизнес, деньги – не деньги. Нам все-таки интересен сам акт творения, когда из ничего рождается что-то. Краудфандинг для этого подходит как нельзя лучше, – подытожил беседу Эдуард.

Владимир СТАТКЕВИЧ, фото: Владимир СТАТКЕВИЧ

Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите
её и нажмите Ctrl+Enter

Узнали, какая ситуация с краудфандинговыми площадками, основатель которых — Эдуард Бабарико

В июне 2020 года были заблокированы счета компании «Хайв Проджект», которой принадлежат краудфандинговые площадки Ulej.by и MolaMola (их основателем был сын Виктора Бабарико Эдуард, который сейчас находится в СИЗО КГБ). В результате на Ulej.

by «зависло» 14 проектов, на которые в общей сумме было собрано более 90 тысяч рублей. В конце прошлого года восьми из них перечислили собранные средства.

«По остальным шести проектам мы до сих пор не получили ответ, поэтому непонятно, каким образом произошла эта выборка», — комментирует директор «Хайв Проджект» Алина Лисакович.

Снимок носит иллюстративный характер. Александра Квиткевич, TUT.BY

4 августа 2020 года Алину Лисакович забрали на допрос. У нее в квартире и в офисе компании прошел обыск, были изъяты документация и техника компании. Вскоре после этого Алина уехала за границу и сейчас находится в Литве. По ее словам, актуальной информации о ее процессуальном статусе у нее нет, поскольку и она, и ее адвокат находятся за границей.

— С момента моего допроса и отъезда ничего по деятельности «Хайв Проджект» не изменилось. Некоторые платежи мы по-прежнему не можем провести. Но есть один успех: после блокировки счетов «Хайв Проджект» зависли 14 успешных проектов с общей собранной суммой чуть более 90 тысяч рублей.

В течение пяти месяцев по ним не давали разрешения ни Белгазпромбанк (он является финансово-технологическим партнером площадки. — Прим. ред.), ни правоохранительные органы. Длительное время деньги были недоступны и не было понятно, вернут их или нет.

И в конце 2020 года по решению КГБ авторам восьми проектов были перечислены собранные средства, — рассказывает Алина Лисакович.

Среди проектов, которые получили собранные средства — поддержка футбольного клуба «Ислочь» (вырученные средства, согласно целям проекта, пойдут на оплату аренды объектов для учебно-тренировочных занятий и изготовление новой атрибутики), новый мурал в Бресте с изображением сокола-пустельги, издание офлайн-версии журнала про видеоигры «Виртуальные радости» (июль-сентябрь 2020 года), издание сборника рассказов «Война за нашими окнами» (истории по рассказам детей и подростков, оказавшихся в годы войны на оккупированных территориях), издание сборника коротких рассказов «Отпуская руку Ди», издание книги историка Александра Кравцевича про князей Альгерда и Кейстута, издание книги «Детский сеанс» (книга «о том самом кино, которое мы смотрели в детстве»), запуск автолавки #STAYHOME (покупка и доставка недельного набора продуктов для одиноких пенсионеров).

— Проект «Автолавка #STAYHOME» должен был быть реализован еще в первую волну ковида, но из-за блокировки счета 200 продуктовых наборов одиноким бабушкам и дедушкам Лиозненского района Витебской области не были доставлены вовремя, — отмечает Алина Лисакович.

Авторы некоторых из этих проектов тоже сообщают о том, что деньги на них были перечислены.

Например, на страничке сбора на издание книги «Детский сеанс» есть такое обновление: «Друзья, несу вам отличную новость! Банк рассчитался со мной по проекту! Ура и спасибище команде „Улья“! И значит, пора отдавать вам заказанные книги».

Сайт МОО «Взаимопонимание», который собирал деньги на развоз продуктов одиноким пенсионерам, тоже опубликовал новость о перечислении средств. В ней говорится, что авторы сбора «сразу же приступили к организации закупки продуктов».

— После мониторинга эпидемиологической обстановки мы решили, что начнем распространение наборов с Городокского района — ситуация там теперь стала намного хуже, чем в Лиозненском. Надеемся, что жертвователи отнесутся к этому с пониманием, — сказано на сайте МОО «Взаимопонимание».

Вместе с тем еще по шести проектам, на которые белорусы собрали деньги, ответа пока нет. Алина Лисакович отмечает, что «непонятно, каким образом произошла эта выборка».

Пока средства не могут получить проекты по изданию книги The Belarus Book (книга с визуальным рассказом от Каси Сыромолот о Беларуси), изданию книг для детей «Вялікая кніга рэцэптаў Пэтсана і Фіндуса» (издательство Koska) и «Пра чарадзейную скрыначку ды іншыя казкі», изданию книги про белорусские традиции для детей «Выхаванне спевака», изданию журнала белорусской прозы МІНКУЛЬТ-3 и выпуску коллекции маек от Hutkasmachnaa.

— По каким причинам не дали разрешение по этим, казалось бы, добрым и важным проектам пока вопрос. Но надеемся, что ответ мы все же получим, — говорит Алина Лисакович.

— Хотелось бы принести извинения авторам, чьи собранные средства зависли, и бэкерам (жертвователям средств. — Прим. ред.), которые не получили вовремя свои книги, альбомы и так далее.

Мы делаем все возможное, чтобы решить этот вопрос, насколько сейчас это вообще возможно. И уверены, что все получится.

На краудфандинговой MolaMola, которая тоже принадлежит «Хайв Проджект», подобных ситуаций с зависшими сборами не было: там деньги сразу напрямую перечислялись авторам проектов.

"Мыть" по доллару абсолютно бессмысленно". Банкир Бабарико и его сын занялись краудэкономикой

Слово «краудфандинг» вряд ли что-то говорит обывателям. На самом деле за ним скрывается не что иное, как народное финансирование проектов. Группа энтузиастов, которая уже создала краудфандинговую площадку, считает, что в Беларуси это вполне работоспособный инструмент. На достигнутом они не останавливаются и заявляют, что будущее за краудэкономикой.

Виктор Бабарико. БЕЛТА

Вдохновителем данного направления является председатель правления Белгазпромбанка Виктор Бабарико. Опытный банкир считает, что краудэкономика приходит на смену экономике экспертов. Он привел пример, когда вместо оцифровки энциклопедий появилась Википедия.

«Энциклопедия — это порождение экспертов, депутат — это порождение экспертов, банк — это порождение экспертов, а краудэкономика — это экономика, которая сближает производителя и потребителя, максимально убирая промежуточные звенья, которые составляют колоссальную стоимость в конечном продукте», — отметил Бабарико. По его словам, краудэкономика призвана решить проблему перепроизводства продукции. «Это идет приближение к экономике предзаказа. Когда будет производиться столько, сколько нужно для рынка, то все наши проблемы уйдут. Краудэкономика несет в себе экономическую целесообразность в виде удешевления конечного продукта», — сказал эксперт.

Второй компонент — получение удовольствия от своих действий. «То есть участники процесса получаются так называемый фан. Очень интересно быть соучастником своего будущего, соучастником преобразования того района, в котором ты живешь. Люди своими деньгами решают, сколько, когда и где появится кафе или автомоек», — отметил Бабарико.

Сын банкира является директором по развитию одной из первых в Беларуси краудфандинговых платформ ulej.by. Эдуард Бабарико отметил, что в Беларуси есть проблема недопонимания самого процесса авторами проектов. «Краудфандинг — это моделирование будущего.

Для того чтобы привлечь людей к такому проекту, необходимо это будущее осмыслить и толково изобразить, чтобы люди были готовы вложить в него свои деньги. И авторы проектов должны это понимать», — констатировал он. Суть краудфандинга в том, что люди дают деньги на то, что им интересно.

Например, кто-то заинтересован в выходе книги или проведении концерта и готов внести в это определенную сумму. «Только те проекты, которые пользуются спросом, могут быть профинансированы.

В случае если проект не набирает необходимого финансирования, то все средства возвращаются вкладчикам», — сказал Бабарико-младший.

Пока в «улее» доминирует социальная и культурная тематика проектов. Но эксперты надеются, что будут серьезные инвестиционные проекты. Виктор Бабарико сообщил, что помимо ulej.by планируется запустить еще две платформы — викибанк и краудинвестинговую площадку.

Первым толчком для развития краудэкономики в Беларуси должна была стать международная конференция, на которую собрались около 300 специалистов из таких стран, как Великобритания, США, Эстония, Польша, Россия.

«Данную конференцию мы делаем в связи с тем, что в Беларуси на повестку дня вышла проблема смены форматов, проблематика отмирания старых механизмов развития экономики, — сказал журналистам гендиректор бизнес-школы ИПМ Павел Данейко.

— Краудэкономика — это результат кардинальных изменений в способах производства, это резкое снижение благодаря интернету, развитию связей транзакционных издержек.

Это означает, что ликвидируются многие институты, которые существовали веками, например, на интернет-площадках люди могут встретиться, узнать свои рейтинги, получить доказательства своей лояльности, платежеспособности и внести свой финансовый вклад в тот или иной проект. Банки не исчезнут, но поменяют свои функции».

Впрочем, ряд экспертов полагают, что такая форма финансирования развязывает возможности для отмывания денег. Нет специального законодательства, чтобы противостоять этим явлениям. Впрочем, у партнера адвокатского бюро «Степановский, Папакуль и партнеры» Татьяны Игнатовской иное мнение.

Она полагает, что существующее в Беларуси правовое поле позволяет развивать площадки по краудфандингу и краудсорсингу. При этом сказала, что «сейчас было бы очень круто инициировать создание и принятие специального закона о краудэкономике, но на это может уйти несколько лет».

«Но сегодня есть нормы в налоговом законодательстве, в других актах по привлечению спонсорской помощи, привлечении безвозмездной помощи, которые существуют, с которыми дружит наша первая площадка ulej.by. Если бы не было регулирующих норм, этот проект не запустился бы.

Да и Белгазпромбанк, если бы проект не укладывался в правовое поле, не подключался к его финансированию», — отметила Игнатовская.

На вопрос о противодействии возможности через краудфандинговые площадки отмывать криминальные деньги она ответила: «В этом случае используются те же инструменты, которые находятся в руках правоохранительных и судебных органов. У самих площадок нет инструментов проверки источника привлекаемых средств. Способы борьбы с незаконными доходами граждан такие же, как и в иных случаях».

По мнению Виктора Бабарико, краудэкономика нивелируют риски отмывания денег, полученных криминальным путем, за счет малого объема платежей. «Чтобы „отмыть“ сто тысяч [долларов] таким образом, представьте, сколько нужно проектов, если через площадки от участников привлекаются очень маленькие суммы. „Мыть“ по доллару абсолютно бессмысленно», — резюмировал банкир.