Источник: life.ru @ Дмитрий Петровский
Лукашенко, не успев «триумфально» переизбраться в президенты, сразу же начал радовать публику курьёзами в своём неповторимом духе.
Нет, не восьмьюдесятью процентами, хотя и это на фоне массовых протестов для многих очень забавно.
Александр Григорьевич бодро заявил, что, во-первых, Интернет в ночь выборов массово отключали из-за рубежа, а во-вторых, протестами руководили «кукловоды» из Польши, Великобритании и Чехии.
Конечно, все посмеялись. Конечно, стали отпускать язвительные комментарии о страшном вмешательстве глобальных игроков Польши и Чехии и намекать Батьке, что лучше бы разобрался со своим народом и поаккуратнее считал голоса на избирательных участках. А между тем президент Белоруссии не совсем голословен.
Если вы следили за горячей ночью выборов в «Телеграме», то вам, конечно, уже знакомо слово NEXTA. В этом канале были и самые актуальные видео протестов с самых лучших ракурсов, и самая свежая информация.
За ночь он вырос на 148 тысяч подписчиков — для «Телеграма», пожалуй, рекорд.
Все воспринимают его как большой анонимный канал, а между тем «Нехтой» называет себя вполне конкретный человек, с паспортными именем и фамилией.
Степану Путило 22 года, он называет себя режиссёром, музыкантом и блогером.
Он начинал как ютубер ещё школьником, выкладывал на свой канал музыку собственного сочинения, но потом резко подался в социальную тематику: в 2015-м записал и опубликовал песню «Выбора нет» (кавер известного хита группы «Сплин»), после чего им сразу же заинтересовался КГБ республики.
Талантливый школьник записал ещё пару песенок, снял несколько фильмов и репортажей, в 2018-м завёл телеграм-канал и… правильно — уехал в Польшу. Так что, когда белорусский президент говорит что-то о польских раскачивателях лодки, от которых «отфиксированы звонки», он, очевидно, имеет в виду именно Степана.
Но дальше ещё интереснее. Нехта — сын журналиста Александра Путило, сотрудника спутникового канала «Белсат», вещающего из Польши на Белоруссию на белорусском и русском языках. То есть вполне себе инструмента «мягкой силы», если говорить по-модному, и рупора пропаганды, если по-старому. Сюрприз: Польше интересна Белоруссия.
У них там имеется ряд претензий и надежд, территориальных в том числе. И они ведут работу. День за днём, год за годом объясняя, почему нынешний режим плох, а близкая Европа — хороша. Если что, в партнёрах «Белсата» значится американское радио «Свобода».
И, кстати, Степан «Нехта» Путилов, помимо тг-канала, вполне официально работает там же, где и папа, ведущим спортивных программ.
Если вам кажется, что я кого-то сейчас обличаю, то уверяю — в мыслях этого не имел. У каждой страны есть свои интересы, в том числе — за пределами границ.
Все заинтересованы в увеличении своего влияния и добиваются этого по мере сил и возможностей. Также я уверен, что то, что делает Путилов, он делает вполне искренне и от души.
Просто западному соседу в данный момент выгодна эта искренность.
В своих пламенных речах наутро после странных выборов Лукашенко помянул Польшу, Чехию, Великобританию и даже немецкую «Дойче Велле». Не Россию. Однако так случилось, что именно русских, а не польских или немецких журналистов вчера и сегодня задерживали, волокли по асфальту, как мешки, били, а теперь они сидят чёрт знает где и непонятно за что.
Именно их, граждан братского и союзного государства, а вовсе не злокозненной Польши, пытается вызволить из застенков наш МИД. КГБ интересовался Путило, но не забирал его, как забрал Семёна Пегова.
Интересно, почему? Потому что мы не члены вражеского НАТО? Или потому, что мы не пытаемся воздействовать на умы братского народа так активно, как это делает небратская Польша?
Обложка: Коллаж © LIFE. Фото © Misha Friedman / Getty Images
Белорусы в Сибири
Белоруссия и Сибирь. Казалось бы, эти регионы географически расположены так далеко друг от друга, что их трудно ассоциировать вместе, найти между ними некую связь. Белоруссия лежит прямо в центре Восточной Европы, а Сибирь отделяют от нее огромная Русская равнина и Уральские горы, «Камень», как говорили в старину. И, тем не менее, эта связь существует. А именно – множество выходцев из Белоруссии еще со времен Ивана Грозного немало способствовали тому, что могущество России из века в век прирастало Сибирью.
Как свидетельствует один из самых осведомленных экспертов в этой области, В.А.Ермоленко, выходцы из Белоруссии были «…в числе первых отважных мореплавателей в суровых условиях Северного Ледовитого океана (Прончищев и братья Лаптевы, Зарембо).
Белорусы Долгушин и Мосальский основали «златокипящую Мангазею», город Анадырь на Чукотке (Гриневецкий), построили морские порты на всем побережье Ледовитого океана (Ляхницкий, Лукашевич)..
, решили проблему строительства в условиях вечной мерзлоты (Цытович)».
Легендарная Мангазея. Реконструкция
Да, белорусы уже много столетий непосредственно связаны с Сибирью, с ее освоением и развитием.
А началась эта многовековая эпопея еще во времена Ивана Грозного. Именно в его царствование русские люди двинулись в неведомую тогда Сибирь, да такими темпами и в таких масштабах, что за первые тридцать лет построили там 20 острогов и городов. Были среди первопроходцев и выходцы из белорусской земли.
Как известно, со второй половины XVI века и практически чуть ли не весь следующий век Россия вела войны с Речью Посполитой, в состав которой входили тогда белорусские территории. С 1558 по 1583 годы шла Ливонская война, когда Россия пыталась выйти к Балтийскому морю.
Затем была Смута, польская интервенция и Смоленская война1632-1634 годов. Через двадцать лет Россия начала новую войну с Речью Посполитой (1654-1667 годы) за белорусские и украинские земли, находившиеся под ее властью.
В ходе этих войн в плен московским воеводам попадало немало польских подданных, среди которых было много выходцев из белорусских земель – «литвинов», как их тогда называли.
Кроме того, некоторые белорусы могли добровольно присоединиться к отходящим в пределы России войскам – чтобы осесть в единоверной православной России.
И именно в этот идет интенсивное освоение сибирской земли. Оно требовало постоянного притока сильных и мужественных людей, «пассионариев», по удачному выражению знаменитого российского ученого Л.Н.Гумилева. И в Сибирь неостановимым потоком двигались русские и «литвины» — белорусы.
Следует учитывать и то обстоятельство, что среди «литвинов», которые оказались в России, было немало представителей сословия служилой шляхты. И им было не в новинку воевать за интересы сюзерена, которым стал для них русский царь.
Кроме того, как дворяне-щляхтичи, эти выходцы из белорусских земель были в массе своей людьми образованными, имевшими опыт как управления воинскими подразделениями, так и навыки администрирования.
То есть были самыми подходящими людьми для тяжелых и полных опасностей и ратного труда экспедиций в неведомые сибирские земли.
По мнению известного сибирского историка Н.Н.Оглоблина, численность иноземцев в Сибири на начальном этапе ее освоения составляла не менее полутора тысяч человек, причем среди них была весьма значительно доля «литвинов».
Вот, например, как сложилась судьба Ивана Козловского, шляхтича родом из Полоцкого воеводства. Он участвовал в военных действиях против московского войска, был взят плен. Потом его перевели в Москву и затем послали служить в Казань.
В это время между Россией и Речью Посполитой происходил обмен пленными. Козловский отказался войти в число «возвращенцев» и попросил отправить его служить в Сибирь, в Томск. Его просьбу удовлетворили. Так Козловский оказался в Томске, где ему дали высокий чин сына боярского.
Там он и служил до конца своих дней.
По стопам отца пошел и его сын Василий Иванов Козловский, который в начале XVIII века дослужился до высшего служивого чина. Он имел большой двор в Верхотомском остроге, завел обширное хозяйство. Впоследствии многочисленные родственники Козловских жили как в Томске, так и по всему уезду.
-
Карта разделов Польши - Во второй половине XVIII века произошли три раздела Речи Посполитой, в результате чего почти вся территория современной Беларуси вошла в состав Российской Империи.
- После этого в Сибирь потянулись люди, в том числе и из новых российских западных губерний, которые хотели поправить свое материальное положение, повысить социальный статус, а порой и скрыться от правосудия.
Очередной всплеск переселения, на этот раз недобровольного, последовал после разгрома восстания на территории Польши и западной части нынешней Беларуси в 1830-1831 годах. В нем участвовали и белорусские шляхтичи, которые вместе с поляками оказались в ссылке в Сибири.
Новая большая волна выходцев из белорусских земель, на этот раз крестьян, оказалась в Сибири в ходе так называемых «киселевских переселений». При Николае I в 1837 году было учреждено Министерство государственных имуществ, которое возглавил граф Павел Киселев.
В его задачу входило, как явствует из названия, забота о государственном имуществе, его преумножении путем улучшения хозяйств государственного крестьянства. А таких на момент образования министерства в Российской империи было 17 миллионов человек. Одним из важнейших направлений деятельности министерства стало наделение малоземельных крестьян землей.
Для этого было организовано масштабное переселение из внутренних губерний на пустынные окраины.
В ходе киселевских переселений с 1837 по 1859 годы малоземельные крестьяне сначала направлялись в Воронежскую, Харьковскую, Тамбовскую губернии, потом в Астраханскую, Саратовскую и Оренбургскую.
С 1842 года «Правила о переселении казенных крестьян» (документ, регламентирующий все правовые, административные и хозяйственные особенности этого процесса) были распространены на Сибирь.
И туда двинулся поток малоземельных крестьян Российской империи, том числе из ее западных губерний.
Граф Павел Киселев
Причиной переселения из Белоруссии явилось страшное малоземелье. В одном из прошений, которых очень много сохранилось в архивных документах по переселенцам, один белорусский крестьянин писал: «… я жил безземельно, так что даже негде и избы поставить, а поэтому, Ваше превосходительство, сделайте милость и не оставьте моей просьбы…. Желаю жить в Томской губернии».
В это время в Сибирь пришло несколько организованных партий малоземельных крестьян — выходцев из Витебской губернии, а также Смоленской, Псковской, Черниговской губерний, в границах которых находились районы проживания белорусов. Переселялись они целыми общинами, после посылки разведчиков-ходоков. Места для компактных поселений им определяла местная администрация.
Белорусские переселенцы в Сибири. Конец XIX — начало XX веков
Условия переселения были весьма благоприятными для крестьян, и места, отведенные в Сибири под их поселения, оказались выбранными очень удачно. Поэтому переселенцы не только быстро освоились, но и заложили хорошие крепкие хозяйства.
На рубеже 80-90-х годов позапрошлого века было обследовано хозяйственное положение переселенцев в Сибири. И оно показало, что наиболее успешными и эффективными оказались именно «киселевские переселенцы» и их потомки.
Очередная волна была связана с восстанием в 1863-1864 годов. Опять в Сибирь потянулись ссыльные поляки и белорусы.
Затем белорусские миграции в сибирский регион прекратились почти на 30 лет, возобновившись только в конце XIX столетия, и интенсивно продолжались в течение десятилетия вплоть до 1912 года.
Особенно мощный миграционный поток отмечен в 1898 году. В том году в Сибирь в целом прибыло более 30 тысяч человек из Витебской, Виленской, Могилевской и Гродненской губерний. В 1907 году вновь около 30% всех сибирских переселенцев дали Могилевская, Витебская и Минская губернии.
Кстати, эти переселенцы принесли в Сибирь культуру льна. Почти все крестьяне выращивали на своих угодьях лен. В начале XX века уже создавались кооперативы по сбору и сбыту льна и изготовлению льняных тканей.
Культуру льна принесли в Сибирь белорусские переселенцы
Во время проведения Столыпинской аграрной реформы, когда крестьяне получили право выхода из общин и продажи своих наделов, этой возможностью воспользовалось и переселилось из белорусских губерний в Сибирь с 1906 по 1914 годы более 335 тыс. человек.
В годы Первой мировой войны с территории Белоруссии в Россию, в том числе в Сибирь, бежали около 1,5 млн. белорусов. С окончанием Гражданской войны и образованием БССР большинство белорусов вернулось на свою историческую родину, поэтому численность белорусов в Сибири и других регионах России заметно снизилась.
К середине 20-х годов в Сибири в местах компактного проживания белорусов действовало более 700 национальных сельских советов, действовала сеть национальных белорусских школ с обучением на родном языке, на белорусском языке издавались газеты. В 20-е годы в Томском университете существовало даже белорусское землячество.
В 30-е годы вектор советской национальной политики изменился, и работа по возрождению и поддержке культуры белорусов Сибири была полностью свернута. В результате закрылись многие белорусские школы, детей перестали обучать родному языку.
В годы Великой Отечественной войны в восточные районы страны из Белоруссии было эвакуировано 1,5 млн. человек, часть из них после окончания войны осталась жить в Сибири. В послевоенное время белорусы работали на освоении целинных земель в 1954-62 годы, на строительстве автомобильных дорог.
Белорусские миграции в Сибирь в 50-80-е годы прошлого века были связаны, в первую очередь, с крупнейшими сибирскими стройками. Меняется социальный статус переселенцев, приезжающих в Сибирь. Отныне это не жители деревни, а квалифицированные рабочие и представители интеллигенции. И переселение идет не в сельскую местность, как ранее, а преимущественно в города и места новостроек.
В эти годы выходцы из Белоруссии принимали активное участие в создании топливно-энергетического и транспортного комплекса Сибири. На строительстве Братской ГЭС трудилось почти 2,5 тыс. белорусов, или 6,6% от общего числа всех строителей, принимавших участие в возведении объекта.
Выходцы из Белоруссии принимали участие также в строительстве Сургутской ГРЭС, Саяно-Шушенской и Усть-Илимской ГЭС. За 1956-66 годы комсомольская организация Белоруссии направила на стройки Сибири и Дальнего Востока более 70 тыс. юношей и девушек.
Трудовые коллективы белорусов работали в Тюменской области, при разработке нефтяных месторождений Сибири, внесли весомый вклад в освоение Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса, в строительство БАМа.
С распадом ССССР сибирские белорусы оказались за границей своей исторической родины. Некоторые в конце 80-х — начале 90-х годов вернулись в Белоруссию, но большая часть осталась в Сибири.
С середины 90-х годов начинается процесс активного возрождения белорусской культуры. Идет образование общественных организаций, национально-культурных автономий (НКА) белорусов практически во всех частях Сибири. НКА созданы во многих крупных городах Сибири и Дальнего Востока: Новосибирске, Красноярске, Иркутске, Томске, Сургуте, Владивостоке, Барнауле.
Участники народного фольклорного ансамбля Новосибирской области «Зязюля»
Больше всего белорусских культурных обществ возникло в Иркутской и Тюменской областях. Множество самодеятельных коллективов создано в сельской местности — деревнях и поселках Тюменской, Новосибирской и Иркутской областей. Именно там, где компактно проживает белорусское население, более всего сохранились белорусская культура и традиции.
Вадим Лапунов
www.aif.by, www.mzkt.by, www.liveinternet.ru, www.commons.wikimedia.org, www.z-rus.ru, www.akzs.ru
Carnegie Moscow Center (Россия): кто и когда придумал белорусов. Рецензия на книгу «Взлет и падение белорусского национализма»
Белорусов чаще других обвиняют в том, что их нация искусственная и придуманная.
Это обвинение, с одной стороны, верно, а с другой, — лишено смысла, потому что придуманы были все нации — просто в разное время и при разных обстоятельствах.
Именно эти обстоятельства начального этапа строительства белорусской нации описывает Пер Андерс Рудлинг в своей книге «Взлет и падение белорусского национализма, 1906-1931».
Как видно уже из названия книги, белорусский национализм действительно появился поздно даже по меркам не самых передовых западных окраин Российской империи. Но это опоздание не помешало ему в итоге добиться своей главной цели — создать собственное национальное государство.
Две главные причины столь неожиданного успеха, которые выделяет Рудлинг, универсальны и работают не только для Белоруссии. Первая сводится к тому, что лучшее подспорье в создании новых наций — это линия фронта. А вторая — что национальная идея может казаться сколь угодно эфемерной и далекой от реальности, но уже одно то, что она сформулирована, делает ее чрезвычайно живучей.
Слабости и достоинства
Белорусский национальный проект рождался непросто, отставая на несколько десятилетий от соседних украинского или литовского. Больше всего проекту мешало то, что ему было почти не за что зацепиться ни в прошлом, ни в современности поздней Российской империи.
Разные племена будущих литовцев могли не понимать наречия друг друга, но явные отличия от того, на чем говорят соседние славяне, позволяли легко создать чувство общности. Куда сложнее было выделить белорусский язык в море славянских диалектов, которые плавно перетекали из одного в другой — от польского на западе до русского на востоке.
С религиозной общностью тоже не получилось. Грекокатолическую церковь на землях будущей Белоруссии отменили еще при Николае I, в 1839 году — задолго до появления первых белорусских будителей. Местным жителям приходилось выбирать или католицизм, или православие, причем обе конфессии четко ассоциировались с другими национальными проектами — польским и русским.
Для придания исторической легитимности белорусской нации можно было бы обратиться к Великому княжеству Литовскому, существовавшему когда-то на этой территории.
Большую часть и населения, и элиты в этом феодальном государстве составляли восточные славяне, а в качестве письменного языка использовали старорусинский, который при желании легко окрестить древнебелорусским.
Но соседние племена балтов успели сорганизоваться раньше и присвоили слово «Литва» себе, а вместе с ним и Вильнюс, великих князей и многовековую историю государственности.
Но больше всего мешало то, что в отличие от украинцев или литовцев ни одна из частей будущей белорусской нации не оказалась внутри границ соседних конкурирующих империй.
В последние десятилетия XIX века, когда поток идей и публикаций на украинском шел в Российскую империю из австрийской Галиции, а на литовском — из Восточной Пруссии, будущие белорусы были вынуждены соблюдать имперский запрет публиковаться на местных наречиях.
Хотя нельзя сказать, что местные жители особенно переживали из-за таких запретов. Эти земли были одной из наименее промышленно развитых и урбанизированных частей Российской империи.
Если кто тут и жил в немногих городах, то это польские землевладельцы, русские чиновники и еврейские торговцы и ремесленники.
И только в последнюю очередь — выходцы из близлежащих деревень, которым было совсем не до патриотических журналов и кружков национальной культуры.
В результате белорусское национальное движение появляется только после революции 1905 года, когда имперским властям пришлось снять многие запреты против местных национализмов.
Его лидерами становятся редкие выходцы из белорусских деревень, кому довелось попасть в учебные заведения в крупных городах империи, часто далеких от Белоруссии.
Там они сталкиваются с украинскими, литовскими, прочими националистами и решают, что тоже имеют право придумать что-то свое.
Белорусские новости02.04.2020Беларуская праўда13.02.2020Rzeczpospolita13.02.2020
Это свое они выразили в издании нескольких журналов пока еще на нестандартизированном белорусском языке и появлении первой политической партии — Белорусской социалистической громады. Что-то вроде эсеров с легкой национальной спецификой, которая, впрочем, не мешала партии иметь главным приоритетом интересы местных крестьян, а не националистическую повестку.
К началу Первой мировой войны во всей Российской империи набиралось всего несколько тысяч человек, осознающих себя белорусами. С точки зрения белорусских националистов, это должно быть печально, но из сегодняшнего дня понятно, что именно эта слабость дала белорусскому национализму немало позитивных черт.
Например, белорусский национализм чуть ли не единственный во всей Восточной Европе, в классический нарратив которого не входит антисемитизм. Белорусы почти не жили в городах, поэтому им не надо было конкурировать с городскими евреями и придумывать для этой конкуренции идеологические обоснования.
То же самое можно сказать и о том, что в белорусском национальном строительстве до Первой мировой не участвовали конкурирующие империи. С одной стороны, отсутствие имперской поддержки замедлило его развитие.
С другой, — помогло в будущем избежать глубоких расколов внутри белорусской нации и позволило не превращать антирусский, антипольский или антинемецкий нарратив в базовые принципы национальной идентичности.
Кто первым объяснит
В начале ХХ века белорусский национализм был настолько мирным и малочисленным, что вполне мог бы остаться в истории маргинальным и эпизодическим явлением, как, скажем, национализм мазуров — польскоязычных протестантских жителей Восточной Пруссии. Но от безвестности белорусов спасла Первая мировая война и нерасторопность Российской империи.
В 1914 году ни в Российской империи, ни вообще в Европе не было ни одной школы с преподаванием на белорусском языке. К декабрю 1917 года таких школ было уже 1300, а в них училось 73 тысячи детей. Эти школы открыли по распоряжению генерала Людендорфа в той части Белоруссии, которую к концу 1917 года заняли немецкие войска.
То есть Германия во время тяжелейшей войны на два фронта и без предварительного плана смогла найти достаточно ресурсов, чтобы организовать в Белоруссии систему довольно массового начального образования на белорусском языке.
Если бы Российская империя в мирное довоенное время открыла там такое же количество школ на русском языке, то дальнейшая история региона, скорее всего, пошла бы совсем по-другому.
Но у Петербурга не оказалось ни желания, ни ресурсов, чтобы объяснить безграмотным белорусским крестьянам, кто они такие и к кому должны испытывать политическую лояльность, поэтому во время войны это им объясняли уже совсем другие люди.
Немцы собирались использовать белорусский национализм не против русских, а против поляков. Но это было уже не важно — основы национальной инфраструктуры были созданы, а дальше закатать такие вещи обратно почти невозможно. Национальные идеи очень быстро овладевают массами, особенно если эти массы — первое поколение грамотных и не отягощены родительскими знаниями о мире.
Почему белорусские националисты самые мирные в Восточной Европе? Максим Саморуков рецензирует книгу «Взлет и падение белорусского национализма»: Carnegie.ru
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента. Что это за сообщение и почему оно повсюду на «Медузе»?
В книге «Взлет и падение белорусского национализма, 1906–1931» американский историк шведского происхождения Пер Андерс Рудлинг рассказывает о том, кто, когда и как придумал белорусский национальный проект — и почему он выстоял, несмотря на то, что появился на несколько десятилетий позже, чем украинский или литовский. В рецензии на эту книгу для сайта Carnegie.ru Максим Саморуков объясняет, почему именно позднее рождение белорусского национализма сделало его слабым — и в то же время самым мирным и гражданственным в Восточной Европе. С разрешения Carnegie.ru «Медуза» публикует эту рецензию целиком.
Белорусов чаще других обвиняют в том, что их нация искусственная и придуманная.
Это обвинение, с одной стороны, верно, а с другой — лишено смысла, потому что придуманы были все нации — просто в разное время и при разных обстоятельствах.
Именно эти обстоятельства начального этапа строительства белорусской нации описывает Пер Андерс Рудлинг в своей книге «Взлет и падение белорусского национализма, 1906–1931».
Как видно уже из названия книги, белорусский национализм действительно появился поздно даже по меркам не самых передовых западных окраин Российской империи. Но это опоздание не помешало ему в итоге добиться своей главной цели — создать собственное национальное государство.
Две главные причины столь неожиданного успеха, которые выделяет Рудлинг, универсальны и работают не только для Белоруссии. Первая сводится к тому, что лучшее подспорье в создании новых наций — это линия фронта. А вторая — что национальная идея может казаться сколь угодно эфемерной и далекой от реальности, но уже одно то, что она сформулирована, делает ее чрезвычайно живучей.
Слабости и достоинства
Белорусский национальный проект рождался непросто, отставая на несколько десятилетий от соседних украинского или литовского. Больше всего проекту мешало то, что ему было почти не за что зацепиться ни в прошлом, ни в современности поздней Российской империи.
Разные племена будущих литовцев могли не понимать наречия друг друга, но явные отличия от того, на чем говорят соседние славяне, позволяли легко создать чувство общности. Куда сложнее было выделить белорусский язык в море славянских диалектов, которые плавно перетекали из одного в другой — от польского на западе до русского на востоке.
С религиозной общностью тоже не получилось. Грекокатолическую церковь на землях будущей Белоруссии отменили еще при Николае I, в 1839 году — задолго до появления первых белорусских будителей. Местным жителям приходилось выбирать или католицизм, или православие, причем обе конфессии четко ассоциировались с другими национальными проектами — польским и русским.
Для придания исторической легитимности белорусской нации можно было бы обратиться к Великому княжеству Литовскому, существовавшему когда-то на этой территории.
Большую часть и населения, и элиты в этом феодальном государстве составляли восточные славяне, а в качестве письменного языка использовали старорусинский, который при желании легко окрестить древнебелорусским.
Но соседние племена балтов успели сорганизоваться раньше и присвоили слово «Литва» себе, а вместе с ним и Вильнюс, великих князей и многовековую историю государственности.
Но больше всего мешало то, что в отличие от украинцев или литовцев ни одна из частей будущей белорусской нации не оказалась внутри границ соседних конкурирующих империй.
В последние десятилетия XIX века, когда поток идей и публикаций на украинском шел в Российскую империю из австрийской Галиции, а на литовском — из Восточной Пруссии, будущие белорусы были вынуждены соблюдать имперский запрет публиковаться на местных наречиях.
Хотя нельзя сказать, что местные жители особенно переживали из-за таких запретов. Эти земли были одной из наименее промышленно развитых и урбанизированных частей Российской империи.
Если кто тут и жил в немногих городах, то это польские землевладельцы, русские чиновники и еврейские торговцы и ремесленники.
И только в последнюю очередь — выходцы из близлежащих деревень, которым было совсем не до патриотических журналов и кружков национальной культуры.
В результате белорусское национальное движение появляется только после революции 1905 года, когда имперским властям пришлось снять многие запреты против местных национализмов.
Его лидерами становятся редкие выходцы из белорусских деревень, кому довелось попасть в учебные заведения в крупных городах империи, часто далеких от Белоруссии.
Там они сталкиваются с украинскими, литовскими, прочими националистами и решают, что тоже имеют право придумать что-то свое.
Это свое они выразили в издании нескольких журналов пока еще на нестандартизированном белорусском языке и появлении первой политической партии — Белорусской социалистической Громады. Что-то вроде эсеров с легкой национальной спецификой, которая, впрочем, не мешала партии иметь главным приоритетом интересы местных крестьян, а не националистическую повестку.
К началу Первой мировой войны во всей Российской империи набиралось всего несколько тысяч человек, осознающих себя белорусами. С точки зрения белорусских националистов, это должно быть печально, но из сегодняшнего дня понятно, что именно эта слабость дала белорусскому национализму немало позитивных черт.
Например, белорусский национализм чуть ли не единственный во всей Восточной Европе, в классический нарратив которого не входит антисемитизм. Белорусы почти не жили в городах, поэтому им не надо было конкурировать с городскими евреями и придумывать для этой конкуренции идеологические обоснования.
То же самое можно сказать и о том, что в белорусском национальном строительстве до Первой мировой не участвовали конкурирующие империи. С одной стороны, отсутствие имперской поддержки замедлило его развитие.
С другой — помогло в будущем избежать глубоких расколов внутри белорусской нации и позволило не превращать антирусский, антипольский или антинемецкий нарратив в базовые принципы национальной идентичности.
Кто первым объяснит
В начале ХХ века белорусский национализм был настолько мирным и малочисленным, что вполне мог бы остаться в истории маргинальным и эпизодическим явлением, как, скажем, национализм мазуров — польскоязычных протестантских жителей Восточной Пруссии. Но от безвестности белорусов спасла Первая мировая война и нерасторопность Российской империи.
В 1914 году ни в Российской империи, ни вообще в Европе не было ни одной школы с преподаванием на белорусском языке. К декабрю 1917 года таких школ было уже 1300, а в них училось 73 тысячи детей. Эти школы открыли по распоряжению генерала Людендорфа в той части Белоруссии, которую к концу 1917 года заняли немецкие войска.
То есть Германия во время тяжелейшей войны на два фронта и без предварительного плана смогла найти достаточно ресурсов, чтобы организовать в Белоруссии систему довольно массового начального образования на белорусском языке.
Если бы Российская империя в мирное довоенное время открыла там такое же количество школ на русском языке, то дальнейшая история региона, скорее всего, пошла бы совсем по-другому.
Но у Петербурга не оказалось ни желания, ни ресурсов, чтобы объяснить безграмотным белорусским крестьянам, кто они такие и к кому должны испытывать политическую лояльность, поэтому во время войны это им объясняли уже совсем другие люди.
Немцы собирались использовать белорусский национализм не против русских, а против поляков. Но это было уже не важно — основы национальной инфраструктуры были созданы, а дальше закатать такие вещи обратно почти невозможно. Национальные идеи очень быстро овладевают массами, особенно если эти массы — первое поколение грамотных и не отягощены родительскими знаниями о мире.
Под диктовку США: что известно о подготовке госпереворота в Белоруссии
«Я думаю, что Госдепартамент даст соответствующую оценку вашим действиям. Действиям российских властей. И будут приняты соответствующие действия в ответ», — заявил он.
В тот момент Зенкович, возможно, еще не понял. Он и его группа попались с поличным в результате совместной операции ФСБ России и спецслужб Белоруссии. К этому моменту все разговоры записаны, схемы раскрыты. А главное — известна цель. Ни много ни мало – президент республики и его семья.
Александр Лукашенко рассказал об этом накануне после субботника, на котором был вместе с сыновьями.
«В планах — захват ребенка. Одного, другого, как получится, посадим в погреб. Кстати, в Гомельской области погреб подготовили. Мы задержали группу. Они привели, нам показали, как они это все планировали. Я молчал. Затем мы обнаружили работу явно иностранных спецлужб. Скоре всего, ЦРУ», — сказал Лукашенко.
Оба заговорщика в Москву приехали после консультаций в США и Польше. Поселились кто на съемной квартире, кто в гостинице. Представлялись фрилансерами. В российской столице искали помощи оппозиционно настроенных белорусских генералов. Назначили переговоры. И мы узнали, где они прошли.
Для встречи в Москве выбрали ресторан украинской кухни. Именно здесь, за закрытыми дверями отдельного зала, они обсуждали детали вооруженного переворота. Говорили прямо, не скрывая ни своих намерений, ни методов, которые собирались использовать. Самовар на старом комоде, соленья на подоконнике, глиняная посуда на столе. Устранение лидера Белоруссии обсуждали под морс, сало и вареники.
«Задача номер один у нас получается — устранить самого главного. Задача номер два – занять, блокировать внутренние войска, блокировать ОМОН. Задача номер три – занять несколько символических объектов в центре города, в том числе радиостанции, телевидение для того, чтобы мы могли зачитать обращение», — строили планы они.
Во время разговора Александр Федута даже пытается согнуть вилку. А ведь в середине 90-х сам трудился в администрации Лукашенко, но был уволен. Теперь щадить никого не собирается.
«Как минимум 30 человек в Минске должны быть интернированы буквально в первый час», — говорит он.
За этим расплывчатым «интернированы» — уничтожение. По мнению белорусской оппозиции, настало время для решительных действий. Власть слабеет. В отстранении старшего сына Лукашенко Виктора от должности помощника президента после волны протестов они увидели этому подтверждение.
Сами Федута и Зенкович штурмовать и ликвидировать никого бы не стали. Но в Белоруссии есть, кому делать грязную работу.
«Готовилось полное отключение энергосистемы Белоруссии для затруднения действий силовых и правоохранительных структур. Предполагалось, что активную фазу начнут некие вооруженные формирования, находящиеся на так называемых скрытых базах» — отметили в ФСБ.
Белоруссия буквально напичкана заграничными фондами. Вот, например, польский «Свобода и демократия» не скрывает своей связи с Сеймом. Фонд имени Казимира Пулаского пытается влиять на политику в республике. А фонд «Образование для демократии» связан с американскими институтами напрямую. И до 2015 году работал свободно.
«Это запуск долгосрочных процессов дестабилизации в регионе, учитывая, что Белоруссия является главным центром безопасности и островом стабильности во всем пластичном Восточно-Европейском регионе», — считает доцент кафедры политической теории МГИМО МИД России Кирилл Коктыш.
Все это, конечно, не польские изобретения. Американскими экспертами давно разработаны схемы. Вот статья из авторитетной Stratfor, утверждается, что Белоруссию можно оторвать от России за 25 лет. Попытки сделать цветную революцию уже были. После консультаций в посольстве США, видимо, приступили к следующему этапу. Классический почерк американских спецслужб.
«Меня удивляет другое – почему американцы себя так ведут? Ведь поставить задачу устранить президента, запомните, не может никто дать согласие, кроме высшего политического руководства», — отметил Лукашенко.
Похоже, Байден следует давней традиции американских президентов, которые одобряли секретные операции ЦРУ по смене режимов, дестабилизации или устранению неугодных лидеров. В недавнем докладе Университета совместных спецопераций Пентагона 47 таких миссий.
Агент ЦРУ на пенсии Филипп Джиральди признался нам: в 70-80-х США вмешивались в бОльшую часть политических процессов по всему миру. Италия, Испания, Португалия, Франция, Ближний Восток.
«Можно сказать, что граница пересечена, когда имеет место реальная попытка изменить результаты выборов или изменить политику страны, и именно этим большую часть времени и занимались Соединенные Штаты«, — отметил он.
А белорусские заговорщики вдохновлялись убийством главы Египта, совершенном в 1981 году.
«Была удачная трансформация не режима, но, по крайней мере, ротация. В Египте. Я имею в виду случай с Анваром Садатом», — прозвучало в ходе их встречи.
Но США превзошли многих: грубое вмешательство в дела других стран поставили на поток.
«Можно вспомнить историю с тогдашним президентом Украины Януковичем. По прошествии семи лет уже, собственно, не скрывается, что если бы Янукович не сбежал тогда в Россию, его бы просто убили», — утверждает политолог Андрей Кошкин.
На этот раз «убрать» хотели не просто главу республики. Белоруссия — часть союзного государства. Госпереворот там опасен и для России.
Все придумали, все рассчитали. И даже общались только в закрытых чатах. Но операцию кураторов провалили. За три недели до намеченного покушения. Оно должно было состояться 9 мая.
За кулисами белорусского протеста: что в действительности движет народом — МК
Прежде чем предложить ответы на эти вопросы, подчеркну: я пишу эти строки не как посторонний наблюдатель. Моей Родиной был и остается СССР, и Беларусь – ее неотъемлемая часть. Это строки человека, у которого в Минске много товарищей и для кого личностно небезразличны судьбы этой страны.
А теперь – по существу.
Белорусский капитализм
Корень сегодняшних проблем страны – специфика социально-экономической и политической системы Белоруссии.
На протяжении последних десятилетий в стране сложилась весьма специфическая модель полупериферийного капитализма – система, в которой основная экономико-политическая власть принадлежит не частному капиталу, а патерналисткому бюрократическому государственному аппарату, символом (но не хозяином) которого является Лукашенко.
В отличие от РФ и большинства других стран СНГ крупный олигархический капитал в Белоруссии развит слабо и в большинстве своем находится в подчиненном по отношению к государственному аппарату положении.
Соответственно, частный капитал, не сращенный с бюрократией, находится в подчиненном положении и платит чиновничеству дань. Существенно, что это подчинение не только экономическое, но и административное, политическое, и даже культурно-идеологическое.
И это касается и малого, и среднего, и крупного бизнеса.
Существенно, что белорусское государство является одновременно и патерналистским, и бюрократически-капиталистическим.
В первой роли оно значительную часть своих ресурсов использует на поддержание промышленности, аграрного сектора, инфраструктуры и населения.
Во второй сращенная с капиталом бюрократия подчиняет и эксплуатирует большинство трудящихся и экономически, и административно-политически, выступая как государство-капиталист.
- Трудящееся большинство
- Главное при этом – то, что человек труда (я намеренно использую это вышедшее ныне из употребления понятие) в Белоруссии, еще недавно живший в общем и целом относительно сытно и защищенно, лишен возможности быть Человеком, а не «винтиком», частью обезличенно-послушной массы; лишен возможности быть личностью, субъектом экономической, политической, культурной жизни, а не пассивно-послушным объектом заботы (в кавычках и без) со стороны «батьки».
- Да и «сытость» большинства трудящихся Белорусии в последнее время стала весьма относительной: экономическое и социальное развитие замедляется, реальное социальное неравенство – растет.
Результат – все большее отчуждение народа от государства, подспудно растущая усталость от придавленно-обезличенного выживания. И все это – загнанное вглубь, в полуподпольную недовыраженность.
Результат – подспудная готовность большинства рядовых белорусов поддержать протест. Но одновременно еще и страх потерять относительную стабильность патерналистки-обеспеченного существования.
Отсюда неявно присутствовавшая до недавнего времени у большинства «рядовых» тружеников страны позиция: за изменения, но не за либеральный капитализм, а потому если нет альтернативы – то тогда пусть лучше остается Лукашенко.
Но опора Лукашенко во время протестов исключительно на силу меняет ситуацию не по дням, а по часам: «рядовые» граждане просыпаются и понимают, что патернализм – это не только стабильность, но и застой. А капитализм, даже патерналистки-бюрократический – это эксплуатация и подчинение…
Оппозиция: кто и почему
Капиталистическая в основе своей природа белорусского общества рождает ориентацию большинства населения, особенно молодежи, и (вдвойне!) «элитной» молодежи на либерально-потребительскую систему ценностей, господствующую в мире в XXI веке.
В этой системе ценностей на первом месте стоит обогащение, прямо завязанное на престижное потребление брендов, нахождение «в тренде» и индивидуализм – все то, что составляет основы идеологии и психологии неолиберализма.
В патерналистски-капиталистической Белоруссии эти интенции молодежи, с одной стороны, взращиваются (капитализмом), с другой – блокируются (бюрократическим патернализмом). Результат – противоречие, ведущее к взрыву.
Отсюда позиция значительной части средней и мелкой буржуазии, а также фрилансеров, и всех тех, кто (во многом иллюзорно!) считает себя собственниками немалого «человеческого капитала», что особенно характерно для образованной на западный манер молодежи крупных городов.
- (Позволю себе важное отступление: капиталистическая в основе своей система образования в лукашенковской Белоруссии учила и учит молодежь по американским канонам – будь то Economics, менеджмент, философия или политология).
- Плюс к этому – реальное отсутствие возможности самовыражения и выступления с критикой существующей системы.
- И все это в условиях объективно неизбежной экономической, информационной и культурной сращенности с глобальным политико-экономическим капиталом («Западом»).
В результате перечисленные выше социальные слои, относимые часто к так называемому «среднему классу» крупных городов (реально это верхние 15-20% населения), в большинстве своем стали оппозицией лукашенковской системе. Это меньшинство, но политически и информационно активное меньшинство.
И еще один фактор – оторванная от реальной жизни, интересов и проблем народа и страны в целом, неподконтрольная гражданам бюрократия неизбежно «глупеет», проигрывая оппозиции еще и интеллектуально.
В результате протестующие в большинстве случаев выигрывают у властей информационно-коммуникационную войну, на что последние отвечают наращиванием грубой силы, что лишь множит количество их оппонентов…
Внешний фактор
Наконец, обязательно необходимо учитывать и внешний фактор. Беларусь находится в окружении стран ЕС (плюс стоящих у них за спиной США) и Украины – с запада, севера и юга; России (и Китая, в политическом, а не географическом смысле) – с Востока.
«Запад» в борьбе за Белоруссию как экономико-политико-военный плацдарм действует мощно и использует не только деньги и политические технологии, но и наиболее важные и современные методы – культурно-идейно-информационное манипулирование, обращаясь к обывателю, в первую очередь – молодому.
«Восток» проигрывает, действуя слабо и по старинке, пытаясь все проблемы решить в пространстве личных отношений лидеров, экономического торга и операций спецслужб.
Итог – ответ на вопрос, кто и почему выходит на протесты.
Баррикады протеста
Основа нынешнего протеста – объективное неприятие существующей в Белоруссии экономико-политической системы большинством так называемого «среднего класса», который при информационно-организационной поддержке «Запада» постепенно «дозрел» до протеста. К его потенциальной готовности добавили выращенных специально для этой цели националистов, деньги, провокаторов, полит- и прочих технологов и… объективно существующий запрос стал активным действием. Каша протеста была заварена.
Кто же сегодня стоит по другую сторону баррикад?
Очевидно, что государственный аппарат и машина насилия.
А что же большинство трудящихся? Пока большинство остается в стороне от активного участия в протесте, ибо оно полусознательно чувствует: для трудящихся Белоруссии победа неолиберальной оппозиции обернется еще большим злом, чем то, что несет существующая система.
Поясню: политических свобод рабочие, крестьяне, учителя и врачи Белоруссии от неолиберальной системы не получат. В лучшем случае им дадут формальные вывески, скрывающие тотальное манипулирование общественным мнением со стороны глобального корпоративного капитала и его политических представителей.
В худшем – диктатуру националистов с профашистским привкусом.
Экономически от неолиберализма трудящееся большинство (включая «наивных» молодых протестантов) не получит ничего, кроме отмены и без того не слишком больших социальных гарантий и возможности из патерналистики-защищенного (хотя и политически бесправного) пролетариата превратиться в нищающий и политически принципиально неорганизуемый прекариат, который служит отличной питательной средой для национализма и диктатуры.
Но это пока. Если система репрессий будет нарастать и становится самодовлеющей (а эта тенденция имманентна для неподконтрольной гражданам репрессивной государственной системы), то волна протестов включит «рядовых» белорусов. Они волей-неволей поймут: существующая власть готова карать всех без разбора и им с ней не по пути.
И тогда большинство терпеливого, но бесстрашного в своем гневе белорусского народа может реально восстать…
P.S.
«Белоруссия родная…» – эти слова старой песни – часть нашего не только прошлого. Судьбы. Судьбы, в основании которой не просто победа в Великой войне против фашизма, но и созидание. Причем созидание даже в самых чудовищных условиях и на основе собственной инициативы, самоорганизации. Пример – партизанское движение.
И здесь именно Белоруссия показала всем пример, как народ может бороться с врагом. Недаром именно в Минске, именно на тех улицах и площадях, где сегодня идут столкновения, прошел первый парад Великой Отечественной войны – Митинг и Парад 30 партизанских бригад, длившийся несколько часов 16 июля 1944 года.
А на следующий день по улицам Москвы провели 57 000 пленных немецких солдат и офицеров, помыв за ними асфальт…