У всех на слуху фамилии всемирно известных личностей, которые внесли вклад в развитие ИТ. Про них пишут книги, на основе их биографий снимают художественные фильмы, их цитаты разлетаются по СМИ с неземной скоростью.
А вот о белорусских айтишниках мы знаем намного меньше, и эту ситуацию нужно исправлять. Поэтому мы решили постепенно знакомить вас с известными людьми в сфере ИТ, родина которых — Беларусь.
А начнём мы с Аркадия Добкина — основателя EPAM Systems.
«Крупный американский предприниматель белорусского происхождения»
Такую формулировку даёт нам Википедия, и она ничуть не врёт: родился Аркадий Добкин в 1960 году в Минске. Учился в школе № 50 с математическим уклоном, затем окончил белорусский политех по специальности «Инженер электротехники».
Вероятно, он так бы и продолжил развивать свою карьеру в отделе программирования Института порошковой металлургии, если бы не реформы того времени. Один за другим возникали кооперативы, а в 1987 году Добкин создал свой — по разработке программного обеспечения.
Работая в институте, основные деньги он зарабатывал благодаря бизнесу.
Были и другие обстоятельства, которые упрямо разворачивали карьеру Добкина в направлении зарубежья.
В 1979 году его сестра эмигрировала в США, и родители не оставляли попытки отправить туда и сына, хотя тот был вполне доволен жизнью и работой, поэтому сопротивлялся.
На следующий год началась война в Афганистане, граница закрылась полностью, и девушка больше 10 лет не могла увидеться с братом и родителями.
Когда граница вдруг приоткрылась, первым желанием родителей было вытолкнуть всех побыстрее, потому что назавтра её могли закрыть опять . А у меня была семилетняя дочь, сестра в Америке, родители, которые хотели, чтобы все были вместе, плюс история с Чернобылем. Всё сошлось в пользу отъезда».
Аркадий Добкин, президент и председатель совета директоров EPAM Systems
Переезд в Америку и стартап на две страны
Практически без знания языка и с ребёнком на руках пришлось довольно тяжело, хоть работа по специальности и нашлась быстро.
В первые годы жизни в США Добкин заработал репутацию местного сумасшедшего, так как постоянно рассказывал, что хочет основать стартап вместе с друзьями из своей родной страны, где живут замечательные программисты.
Эти рассказы хорошо запомнил один из американских коллег Добкина, и когда ему уже в новой компании понадобился человек, который сможет написать программу логистики, он вспомнил про странного парня из Беларуси. Добкин с охотой взялся за дело. Это был 1993 год.
EPAM — типичный гаражный стартап, который возник в лихие 90-е.
На самом деле, денег на гараж в Америке не хватало, а для Беларуси такой формат не подходил, поэтому ЕРАМ начиналась в маленьких квартирках в разных концах света — в квартире Добкина в Нью-Джерси и минской квартире по улице Куйбышева, где жил его бывший одноклассник, друг и сооснователь компании Леонид Лознер. Когда возникла необходимость в офисе, отец Лознера помог снять комнатку в подвале этого же дома. Там был вполне приличный на то время ремонт, но всё равно иностранцам комнатку показывать стеснялись.
У истоков ЕРАМ. По центру Аркадий Добкин
Первый офис EPAM в подвале жилого дома. На фото Леонид Лознер
Первые шаги к успеху
Американский коллега Добкина нашёл компании первого клиента — швейцарскую компанию по производству обуви Bally, которая оставалась клиентом ЕРАМ вплоть до середины 2000-х, пока она не стала частью JAB Holding.
«У нас была простая задача: мы пытались доказать Западу, что русскоговорящие программисты на самом деле умеют программировать», — объяснял Добкин в одном из интервью. В то время в Индии раскручивался сектор аутсорсингового программирования для американских компаний, и Добкин верил, что в Беларуси профессионалы могут ничуть не хуже.
Эта идея нашла отражение в названии компании: EPAM — Effective Programming for America («Эффективное программирование для Америки»).
Затем нашлись ещё клиенты. Но Добкину приходилось разрываться между Беларусью и США.
Широкополосного интернета тогда не существовало, поэтому в сеть выходили по модему с проводного телефона, да и сам интернет был в диковинку (привычный нам Skype появился только через 10 лет).
Разговоры по обычному телефону вылетали в копеечку: стоимость одной минуты составляла $ 5−7. Самым удобным способом оказался факс, с его помощью можно было наглядно демонстрировать работу компьютерных программ.
Штат ЕРАМ становился больше, постепенно количество сотрудников выросло до 20. А затем компании подвернулся заказ, путаница с которым перевела её на новый уровень развития.
Большое заблуждение SAP
Это был проект для Colgate-Palmolive — необходимо было создать систему автоматизации продаж. Добкин подрабатывал на нём неполный рабочий день. Но, как впоследствии оказалось, взявшись за этот проект, ЕРАМ вторглась на поляну, которая принадлежала нескольким крупным разработчикам, которые пристально следили за её успехами.
В компании SAP сперва подумали, что проект выполнил их главный конкурент — фирма Siebel. Но узнав, что работу проделали неизвестные ребята из Беларуси, они удивились и пригласили Добкина на встречу, где основатель SAP Хассо Платтнер предложил ему за три месяца сделать аналогичную программу, чтобы презентовать на Sapphire — организуемой SAP конференции в Орландо. Добкин согласился.
Он вернулся в Минск и в подвале с сотрудниками занялся делом.
В то время Платтер обдумал своё решение, более детально оценил масштабы задачи и отправил в Минск делегацию из двух человек.
Официальным поводом было посмотреть на выполнение проекта, а реальной целью — извиниться за поспешность босса и слишком нереальные сроки, а затем отменить проект, не обидев при этом стартаперов. Добкин постеснялся вести гостей в офис и встреча состоялась в ресторане.
Посмотрев на проделанную работу, визитёры дали команду продолжать. В итоге на конференции Sapphire 1996 г. в одном из офисов, куда пускали только по спецпропускам, три человека из EPAM показывали прототип заказанного продукта.
Мы удивили SAP и потому, что работали с достаточно новыми технологиями. В отличие от многих западных игроков на рынке, у нас не было привязки к старым системам и опыта старых систем: мы смотрели на вещи несколько иначе.
Наша команда была, по сути, архитектурным центром нового продукта, который создавался в очень тесной кооперации между SAP и Microsoft.
И мы, с одной стороны, начали разбираться, как реально строить большие корпоративные решения (опыт от SAP), а с другой — как применять новейшие технологии, иногда ещё очень сырые, в решении новых задач (опыт от Microsoft).
Аркадий Добкин, президент и председатель совета директоров EPAM Systems
Как признался Добкин, это был первый этап развития компании из трёх. Разработка софтовых продуктов для профессиональных софтовых компаний (SAP, Oracle и сотни других заказчиков) — то, чем занимался ЕРАМ на то время. К 2004 году штат компании вырос до нескольких сотен человек, а выручка увеличилась до $ 40 млн.
Выжить и остаться на волне
Рынок рос, рынок менялся, и услугами ЕРАМ стали интересоваться не только разработчики софта, но и лидеры рынка из других сфер, которые ранее сотрудничали только с большими компаниями. Среди заказчиков были Chevron, Schlumberger, Barclays, Sephora, Adidas, UBS. И, как признавался Добкин, это был неожиданный поворот для ЕРАМ.
Они поняли, что им нужно строить совершенно другие софтовые решения. Но все их традиционные партнёры, с которыми они работали десятки лет, несмотря на масштабы, были хорошо научены строить системы учета, считать деньги, поддерживать устаревшие системы, в лучшем случае оптимизировать цепочку добавленной стоимости.
Средний чек клиентов EPAM Systems – $100 млн в год: как эмигрант из Беларуси создал бизнес на $15 млрд
В 105-м выпуске видеоблога BigMoney Евгений Черняк поговорил с Аркадием Добкиным – легендой в мире IT: основателем, председателем совета директоров, президентом и CEO компании EPAM Systems. Сегодня в EPAM работают более 35500 сотрудников, самые многочисленные команды – в Беларуси, Украине и России. В 2019 году оборот компании составил $2,3 млрд.
Бизнесмен рассказал, как создал ИТ-компанию, которую оценивают в $15 млрд, почему ищет таланты в Индии и зачем нужны ИТ-университеты.
Переехал в США с $2000 в кармане
Аркадий Добкин
Моя карьера могла состояться в Беларуси. Я начинал с небольшого софтового кооператива, тогда это называлось так, с 10−15 сотрудниками и был доволен жизнью. К переезду за границу подталкивали родители. Сестра жила в Америке, поэтому они хотели, чтобы мы были вместе.
В 1991 году я приехал в США с $2000 в кармане. Это был мой первый выезд из Советского Союза. Эмиграция показала, что нужно выживать.
Я быстро освоился на новом месте и устроился работать программистом. Несмотря на это, я хотел продолжать развивать стартап с друзьями из Беларуси. Только представьте: тогда не было интернета и мобильных телефонов, а мы пытались строить компанию на два континента.
Компания стоимостью $15 млрд: как создавался EPAM
В 1993 году я открыл компанию EPAM вместе с Леонидом Лознером (сооснователь ИТ-компании EPAM – прим. ред). Мы хотели доказать, что талант советского разработчика нужен западному миру.
EPAM создавалась как программная инжиниринговая компания для построения больших решений и помощи корпорациям. 27 лет назад никто не понимал, зачем строить и продавать собственные продукты.
Первым крупным клиентом EPAM стал модный швейцарский бренд Bally. Вторая удача − сделка с Colgate-Palmolive. Неожиданно произошла путаница: нашу работу заметил глобальный разработчик ПО – SAP. Его представители подумали, что продукт для Colgate-Palmolive сделал их злейший конкурент – фирма Siebel.
Они начали выяснять подробности и с удивлением поняли, что на самом деле продукт создали никому не известные ребята из Беларуси. Вскоре основатель SAP Хассо Платтнер вышел на нас и предложил создать систему поддержки продаж – прототип CRM-системы. Так SAP стал клиентом EPAM.
Следующие десять лет мы помогали технологическим и «программистским» компаниям создавать софт. Наш фокус − инжиниринг и дизайн элементов продукта. Это была хорошая школа. Мы научились понимать проблемы бизнеса и индустрии.
К началу 2000 года в EPAM работали 200−300 человек – костяк компании. У нас было два пути: или переходить в семейную историю, зарабатывая деньги для личной свободы, или рисковать, двигая большие компании.
Мы выбрали второй вариант – выходить на мировой рынок. На пути к цели EPAM пережил кризисы: крах доткомов и спад после терактов 11 сентября 2001 года.
Несмотря на это, в 2004 году число сотрудников выросло до 400, а выручка увеличилась до $3 млн.
Как Аркадий Добкин доказал, что в Белоруссии программисты не хуже, чем на Западе
Основатель EPAM Systems Аркадий Добкин говорит, что пять-шесть лет назад конкуренты на Западе не могли осилить название его фирмы: английскую аббревиатуру следует произносить на русский манер – «Эпам». А сейчас разработчики ПО во всем мире внимательно следят, что у него происходит.
EPAM – типичный гаражный стартап, в «лихие 90-е»: он начинался в маленьких квартирках в Минске и Нью-Джерси. Добкин уверяет, что сначала ему просто повезло, а потом он попал в тренд.
Но это только часть истории о том, как благодаря ошибке заказчика, консерватизму крупных игроков рынка, трудолюбию создателей и советской школе программирования возникла быстро растущая компания с выручкой $2,29 млрд.
За 27 лет компания пережила крах доткомов, глобальный финансовый кризис и теперь столкнулась с новым вызовом – пандемией.
Белоруссия – центр советского IT
Если упростить, то EPAM создает программное обеспечение на заказ и занимается консалтингом. Если вдаваться в детали, то она внедряет сложнейшие процессы, для чего приходится задействовать людей многих специальностей, а не только программистов.
Добкин вспоминал, как они налаживали работу лаборатории тестирования крови для крупной компании: «Представьте себе автоматический конвейер размером с баскетбольную площадку, по которому одновременно движутся тысячи колбочек по определенному алгоритму и с определенной скоростью.
Чтобы решить все проблемы, возникающие на таком проекте, необходимы усилия [людей разных специальностей] У нас есть гибридные или кросс-функциональные команды. В сложном IT-проекте должны работать специалисты с разной экспертизой. Если решение принимают только инженеры, бизнес-смысла в нем может не оказаться.
Или, скажем, бизнес-подразделения что-то предлагают клиенту, а технологии уже изменились, и задачу можно решить иначе и гораздо дешевле. Поэтому важно избегать «слепых зон»: без понимания полной картины решения становятся неэффективными.
Мы создаем команды из консультантов, технологов, архитекторов, программистов и др. Это резко ускоряет процессы и часто позволяет клиентам избежать ненужных финансовых затрат» (цитата по HBR).
В России среди клиентов EPAM, для которых компания делала крупные проекты, – ВТБ, Сбербанк, «МВидео», «Ингосстрах», «Росгосстрах», «Лукойл», Goods.ru, в мире – UBS, Metro, Liberty Global, сообщил «Ведомостям» представитель компании.
Добкин родился в 1960 г. в Минске, получил специальность инженера электротехники в Белорусском политехническом институте.
Вся его карьера могла бы пройти в отделе программирования Института порошковой металлургии, если бы не перемены в СССР. Начались горбачевские реформы, один за другим стали возникать кооперативы. В 1987 г.
Добкин создал свой – по разработке ПО. Он продолжал работать в институте, но зарабатывал в основном в бизнесе.
Акционеры (данные Refinitive): почти все акции в свободном обращении, крупнейшие инвесторы – The Vanguard Group (9,14%), Morgan Stanley (8,39%). Капитализация – $14,5 млрд. Финансовые показатели (2019 г.): выручка – $2,3 млрд, чистая прибыль – $261,1 млн.
Основана в 1993 г. Аркадием Добкиным и Леонидом Лознером, штаб-квартира находится в США. С 2012 г. акции компании торгуются на NYSE. Поставщик услуг по разработке программных продуктов и разработке цифровых платформ для клиентов более чем в 30 странах в Северной Америке, Европе, Азии и Австралии.
«В советское время Беларусь была одной из нескольких республик, в которых целенаправленно создавалась инфраструктура для развития информационных технологий, – объяснял он, почему на его родине так бурно растет IT, журналу OnAir.
– В Минске построили завод счетных машин имени Орджоникидзе (в 1960-м там выпустили первый белорусский компьютер. – прим. OnAir). Система образования поддерживала это направление. Была создана некая экосистема.
После развала СССР она, конечно же, быстро стала разрушаться, но оставались профессионалы, которым надо было выживать».
Опять же, вся его карьера могла бы пройти в Белоруссии, если бы не ГКЧП. Добкин был вполне доволен жизнью и работой и успешно отбивал все попытки родителей выставить его за рубеж. Дело в том, что в 1979 г. его сестра уехала в США.
«На следующий год – война в Афганистане, и граница закрылась полностью: родители не видели ее более 10 лет, и им неоднократно говорили, что больше они ее никогда не увидят. И когда граница вдруг приоткрылась, первым желанием родителей было вытолкнуть всех побыстрее, потому что назавтра ее могли закрыть опять, – рассказывал он журналу «Большой».
– Я помню, как мы сидели с двумя друзьями и вдруг по телевизору начался балет (во время путча на всех телеканалах вместо запланированных передач показывали балет «Лебединое озеро». – «Ведомости»). Я в душе даже обрадовался: «Отлично, уезжать нельзя будет». Теперь понимаешь, какой был уровень наивности.
«Балет» быстро закончился, а у меня была семилетняя дочь, сестра в Америке, родители, которые хотели, чтобы все были вместе, плюс история с Чернобылем. Все сошлось в пользу отъезда».
В СССР было немало электронно-вычислительных машин (ЭВМ). В Пензе с 1955 г. выпускалась ЭВМ «Урал», в Ереване с 1960 г. – «Раздан», в Киеве с 1961 г. – «Днепр». Но большая часть ЭВМ была родом из Минска. Там в 1960 г.
началось производство ламповых ЭВМ «Минск» весьма скромного размера: ей требовалось лишь около 4 кв. м. А, например, первым «Уралам» – 60 кв. м, «Разданам» – 20 кв. м, «Днепрам» – 40 кв. м. В «Минске» была применена новаторская разработка.
Оперативная память была не на традиционных магнитных барабанах, напоминающих бак стиральной машины, а на мелких ферритовых сердечниках: колечек диаметром всего 1,5 мм из специального сплава. В «Минске-1» было около 80 000 таких колечек.
Скорость операций достигала 3000 в секунду, что было хорошим показателем для советских ЭВМ. «Минск-1» была ламповым компьютером. В 1962 г. в Белоруссии была выпущена первая серийная полупроводниковая ЭВМ в СССР – «Минск-2», которая выполняла до 6000 операций в секунду.
На «Минсках» разных поколений работали системы продажи билетов «Аэрофлота», автоматизированного управления объединения «Мосмолоко», системы обработки данных с метеорологических ракет и спутников Земли, система хранения и распознавания пальцев МВД и многие другие предприятия и учреждения.
Но особенностью советских ЭВМ было то, что программы для одной модели не запускались на других. То есть покупка новой ЭВМ означала переписывание всех программ для нее. Исключением стала «Минск-32», на которой запускался код для предыдущих «Минсков». «Минск-32» выпускалась в 1968–1975 гг.
и стала последней машиной в семействе «Минск». Гораздо дешевле и проще оказалось не догонять западных производителей, а перейти на архитектуру иностранных разработчиков. Уже в 1971 г.
завод в Минске начал производство компьютеров, архитектура которых была позаимствована у System/360 и System/370, выпускавшихся IBM с 1964 г.
Практически без знания языка, с ребенком на руках первые годы Добкина в США выдались непростыми, хотя быстро удалось найти работу по специальности.
Он заработал репутацию местного сумасшедшего: постоянно рассказывал, что хочет основать свой стартап в партнерстве с друзьями из Белоруссии – страны с замечательными программистами. Но эти рассказы запомнились одному из коллег.
Когда этот внимательный слушатель перешел в другую компанию и той потребовалось написать программу логистики, он вспомнил странного парня из Белоруссии и предложил ему взяться за дело. Добкин вцепился в подвернувшуюся возможность мертвой хваткой. На дворе стоял 1993 год.
Денег на гараж в Америке не было, а в Минске не очень удобно программировать из гаража, поэтому EPAM начиналась в двух комнатах в разных частях света – одна в квартире Добкина в Нью-Джерси, а другая в Минске на ул.
Куйбышева, где жил его друг и теперь сооснователь EPAM Леонид Лознер. Когда понадобился офис, отец Лознера помог снять комнатушку в подвале в том же доме.
Хотя там был вполне приличный по тем временам ремонт, иностранцам ее показывать стеснялись.
Первым клиентом, которого нашел американский коллега Добкина, была швейцарская компания по производству обуви Bally. Сколоченная из полудюжины человек команда EPAM справилась с задачей – Bally оставалась ее клиентом до середины 2000-х (в 2008 г. швейцарский бренд был поглощен JAB Holding).
«У нас была простая задача: мы пытались доказать Западу, что русскоговорящие программисты на самом деле умеют программировать», – объяснял Добкин «Комсомольской правде в Беларуси».
В те годы в Индии раскручивался сектор аутсорсингового программирования для американских компаний, а Добкин верил, что на его родине профессионалы ничуть не хуже.
Название компании EPAM отражает эту идею – это аббревиатура от Effective Programming for America («Эффективное программирование для Америки»).
Потом нашлось еще несколько клиентов, хотя это было непросто. Добкин разрывался между Минском и США. Широкополосного интернета тогда не существовало: в сеть выходили по модему с телефона (проводного, а не мобильного). Да и сам интернет был скорее новомодной диковинкой.
До появления Skype было еще 10 лет, до звонков внутри мессенджеров или Zoom – еще больше, а разговоры между Белоруссией и США по проводной связи обходились в немалые деньги – $5–7 за минуту.
Получать информацию предпочитали факсом – а как можно наглядно продемонстрировать с его помощью работу компьютерной программы?
Штат компании разросся до двух десятков человек. Потом подвернулся заказ для Colgate-Palmolive, где Добкин подрабатывал неполный рабочий день, – создать систему автоматизации продаж, которую внедрили в 15 странах. И тогда-то произошла путаница, которая перевела EPAM на новую ступень развития.
Взявшись за проект для Colgate-Palmolive, EPAM вторглась на поляну, принадлежавшую нескольким глобальным разработчикам. Они пристально следили за успехами друг друга. В SAP сначала подумали, что проект Colgate-Palmolive выполнил их злейший конкурент – фирма Siebel.
Стали выяснять подробности и с удивлением поняли, что на самом деле это никому не известные ребята из Белоруссии. Основатель SAP Хассо Платтнер пришел в полный восторг, пригласил Добкина на встречу и предложил сделать аналогичную программу. Прототип надо было разработать за три месяца, чтобы презентовать на Sapphire – организуемой SAP конференции в Орландо.
Добкин согласился, приехал в Минск, заперся с сотрудниками в подвале и с головой ушел в работу.
Тем временем Платтнер поостыл, оценил масштабы задачи и послал в Минск делегацию из двух человек. Официальным поводом было посмотреть, как движется проект.
А настоящей целью – извиниться перед за поспешность босса, который выставил нереальные сроки, и закрыть проект, не обидев стартаперов. В офис в подвале Добкин вести гостей постеснялся – встречу устроили в ресторане.
Посмотрев на проделанную работу, визитеры подумали-подумали и велели не прекращать работу.
В итоге на конференции Sapphire 1996 г. в одном из офисов, куда пускали только по спецпропускам, сидели три человека из EPAM и показывали прототип заказанного им Платтнером продукта.
«Мы удивили SAP и потому, что работали с достаточно новыми технологиями. В отличие от многих западных игроков на рынке у нас не было привязки к старым системам и опыта старых систем – мы смотрели на вещи несколько иначе», – объяснял Добкин журналу «Большой».
В последующие годы EPAM многому научилась, работая с грандами: «Наша команда была, по сути, архитектурным центром нового продукта, который создавался в очень тесной кооперации между SAP и Microsoft.
И мы, с одной стороны, начали разбираться, как реально строить большие корпоративные решения (опыт от SAP), а с другой – как применять новейшие технологии, иногда еще очень сырые, в решении новых задач (опыт от Microsoft)».
Это был первый этап развития компании из трех, рассказывал Добкин белорусскому интернет-изданию «Про бизнес»: они делали софтовые продукты для профессиональных софтовых компаний – SAP, Oracle и еще сотни заказчиков. К 2004 г. штат разросся до нескольких сотен человек, а выручка увеличилась до $40 млн.
Но рынок менялся. Услугами EPAM начали интересоваться не только разработчики софта, но и крупные корпорации из других сфер, которые раньше работали только с большими компаниями: Chevron, Schlumberger, Barclays, Sephora, Adidas, UBS.
«Для нас это был совершенно неожиданный поворот», – признавал Добкин. Постепенно он начал осознавать, в чем дело: «Они поняли, что им нужно строить совершенно другие софтовые решения.
Но все их традиционные партнеры, с которыми они работали десятки лет, несмотря на масштабы, были хорошо научены строить системы учета, считать деньги, поддерживать устаревшие системы, в лучшем случае оптимизировать цепочку добавленной стоимости».
Аркадий Добкин о новой цели EPAM, идеальных сотрудниках и энергии основателя
«Про бизнес.» — 19 апреля 2017
13 апреля на арене в Falcon Club состоялось крупнейшее событие «Про бизнес.» — Деловой форум-2017 «Под знаком непредсказуемости», собравшее более 1,5 тыс. участников из разных стран.
Хедлайнером форума cтал Нассим Николас Талеб, один из самых ярких мыслителей современности, автор мировых бестселлеров «Черный лебедь» и «Антихрупкость».
Генеральным партнером события выступил Альфа-Банк (Беларусь).
На форуме выступил Аркадий Добкин, основатель, президент и председатель совета директоров EPAM Systems, с темой «Как сохранять энергию стартапа в крупной компании».
Аркадий говорил о том, как EPAM удавалось на протяжении всей своей истории адаптироваться к изменениям рынка, стать одним из лидеров в своем сегменте и партнером крупнейших международных корпораций.
А также рассказал о новых целях EPAM.
— Все люди разные и все компании разные. Но когда люди действительно волнуются за бизнес, а не относятся к нему формально, то и результат тогда в меньшей степени зависит от таланта и экономической ситуации.
Все мы говорим про стратегию, миссию и многие другие вещи, о которых мы читали. А EPAM начинался без какой-то сильной стратегии и миссии — мы просто ставили всегда перед собой практические цели. Старались идти за рынком, быстро реагировать на его изменения. Об этом говорит наша история.
Единственным нашим желанием, когда мы начинали EPAM в подвале дома на улице Куйбышева, было желание доказать, что качественное программирование для клиентов можно делать не только вне бывшего Советского Союза. У нас тогда ничего, кроме таланта, не было.
И с нами никто не хотел работать, кроме компаний, которым реально нужен был инженерный талант. Но в 1995 мы начали делать революционный продукт для компании SAP — на тот момент одной из крупнейших софтовых компаний в мире. Это было здорово, потому что мы умели делать то, что сами они не могли.
С другой стороны, у нас появилась возможность научиться делать профессиональный софтовый продукт у профессиональной софтовой компании.
SAP был первым по величине клиентом, вторым — Oracle. Над продуктами для этой компании у нас работало около 300 человек. И еще 100 технологических компаний стали нашими клиентами. Мы имели возможность смотреть, как это работает, щупать, учиться.
В течение практически 10 лет мы росли на том, что помогали строить продукты для мировых лидеров и маленьких стартапов.
Это была замечательная школа, которая повлияла на нашу инженерную культуру, на наше ощущение качества. И за эти 10 лет мы выросли до 40 млн долларов.
В следующее 10-летие мы увидели, что нами интересуются не только технологические компании. Начало происходить что-то новое.
К нам стали приходить крупные корпорации, которые раньше работали только с большими компаниями — но вдруг заинтересовались нашими технологическими преимуществами, нашим пониманием построения продуктов.
Мы начали открывать двери Chevron, Schlumberger, Barclays, Sephora, UBS… Для нас это был совершенно неожиданный поворот. При этом у нас работало уже пару тысяч человек, но только 2% из них находились на тех рынках, откуда приходило 90% выручки — в Северной Америке и Западной Европе.
И мы поняли, что нам нужно перестраиваться: менять интерфейс, выстраивать другую систему аккаунт-менеджеров, привлекать новых бизнес-аналитиков.
Та модель, по которой мы сотрудничали с софтовой компанией, совершенно не работала. Клиент изменился. Но мы тогда еще плохо понимали, почему. При этом в течение следующих 8 лет мы доросли до $400 млн.
В это же время мы вышли на IPO. Это было важное событие, но для нас это было в какой-то степени просто удовлетворение любопытства: мы хотели понять, почему все говорят про публичные компании? И что происходит, когда IPO случается?
Постепенно мы начали понимать, почему такие крупные компании, как Chevron, Serhora, Adidas вдруг начали приходить к нам. У них произошло банальное изменение в бизнес-моделях. Они поняли, что им нужно строить совершенно другие софтовые решения.
Но все их традиционные партнеры, с которыми они работали десятки лет, несмотря на масштабы, были хорошо научены строить системы учета, считать деньги, поддерживать устраревшие системы, в лучшем случае оптимизировать цепочку добавленной стоимости.
«Нам повезло, что в начале бизнеса мы были интересны только производителям ПО»
— EPAMSystemsсотрудничает с крупнейшими мировыми компаниями. Это само по себе успех и вдвойне успех для компании с корнями из Восточной Европы. Тем более, что Ваш бизнес связан с высокими технологиями, а не с нефтью или газом. Есть здесь какой-то секрет?
— В Восточной Европе не было проблем с хорошими инженерными кадрами, так что за двадцать лет можно создать успешный бизнес, если очень хочешь этого. Мы хотели и очень целенаправленно в этом направлении работали. EPAM была основана в 1993 году. Через семь лет у нас в штате работало 200 человек. В следующем году их будет более 10 тыс.
— Вы приехали в США из Беларуси в 1991 году без связей, практически на пустое место. Получается, Вы реализовали американскую мечту?
— Хотелось заниматься тем, что мне нравится, вместе с командой единомышленников. Пришлось осуществлять «американскую мечту». Первые пару лет пришлось достаточно тяжело, поскольку не было местного опыта и местных связей. Как результат, конечно, клиентов у EPAM тоже практически не было.
— Что было главной мотивацией? Заработать деньги?
— Деньги не стояли на первом месте. Конечно, необходимо было выживать, и деньги были нужны, но главная мотивация — делать то, что хочется.
Я вырос в СССР, и мне хотелось доказать себе и другим, что в сфере ИТ мы можем конкурировать на мировом уровне, как бы не наивно это звучало в начале 90х, когда все было в полуразрушенном состоянии.
С самого начала существования EPAM мы начали реализовывать по-настоящему сложные проекты, выполнять задачи, которые до нас не решал практически никто из наших соперников в распределенной модели работы по разработке программного обеспечения.
— Вы говорите, что первые два года клиентов практически не было. Когда и почему все изменилось?
— В какой-то момент нам повезло: один из наших проектов был замечен SAP, крупнейшим мировым производителем корпоративного ПО. Посмотрев на нас, они предложили нам сделать прототип для одного из своих новых в то время продуктов — системы поддержки продаж (позже — CRM-решение). Так мы начали работу с ведущими профессиональными компаниями по разработке ПО.
Им были нужны партнеры с реальным фокусом на инженерию ПО, а не просто на сокращение издержек. Они стали нашими первыми настоящими клиентами. Постепенно мы превратились в относительно заметного игрока по распределенной разработке программных продуктов.
На EPAM стали обращать внимание крупные корпорации, которым были нужны сложные специализированные ИТ-решения, построенные на базе продуктов, в разработке которых мы часто принимали активное участие. Одновременно стремительно менялись технологии, и у клиентов во многих случаях просто не было достаточно специалистов, которые могли бы быстро и правильно в них разобраться.
Многие внешние консультанты тоже знали их только «понаслышке», а мы — благодаря прямой работе с вендорами — имели реальный опыт работы по разработке и внедрению этих технологий. В итоге появилась возможность применить этот опыт уже при создании заказных корпоративных решений. Так среди наших клиентов появились Coca-Cola, Adidas, Expedia, крупные банки.
В результате мы диверсифицировали бизнес, стали в дополнение к разработке продуктов выстраивать заказные вертикальные решения, и это помогло нам продолжать расти.
— Вам повезло с SAP. Насколько удача важна в бизнесе?
Основатель EPAM Аркадий Добкин: как сфера IT меняет жизнь в стране — Технологии Onliner
На выходных в Минске состоялась внутренняя конференция для разработчиков EPAM, которую посетил основатель компании Аркадий Добкин.
В графике бизнесмена нашлось окно для небольшого интервью журналистам Onliner.by, которое он любезно предоставил в перерыве между встречами с бизнес-партнерами.
О Минске, который не стыдно показать, прогрессивной молодежи и льготах для резидентов ПВТ в прямой речи бизнесмена.
Изменения в белорусском IT одним примером
Когда 20 лет назад к нам в Минск приехал первый клиент, мы боялись привести его к себе в офис и сняли помещение, единственное в Минске, где можно было провести более-менее адекватно встречу.
Сегодня мы проводим в столице внутреннюю конференцию на более чем тысячу человек, которую посещают представители иностранных посольств, куда прилетают клиенты из Америки и Азии.
Это то, как наша столица изменилась за последние 15 лет.
О своевременном решении
Я говорил и десять, и пять лет назад и повторю сегодня, что те условия, которые были созданы для IT-бизнеса в Беларуси — это очень здорово и безусловно своевременно.
Это позволило компаниям забыть о многих проблемах, создало более-менее равную конкурентную среду для компаний, которые работают в Беларуси и на мировом рынке.
Потому как во многих других регионах, в той же Индии существовали значительные льготы, которые не позволяли прорваться на рынок и доказать то, что мы можем делать работу намного лучше.
Созданные в Беларуси условия посодействовали тому, чтобы появились такие компании, как EPAM и многие другие. Появилась экосистема, с которой начали создаваться многие стартапы.
У людей появилось инженерное понимание того, как на мировом уровне создаются продукты, решения, сервисы. Только потому что условия на протяжении десятка лет позволили прозрачно вести бизнес с льготами.
Люди поняли, что им не надо куда-то улетать из страны.
Влияние IT-сферы на экономику Беларуси
Я не экономист и не работаю в правительстве. И не хочу выглядеть дилетантом, высказываясь на темы, которые плохо понимаю. Примитивно я могу объяснить так. Давайте посмотрим, сколько человек работает в ПВТ. В одном EPAM задействованы 7000 человек, во всем Парке заняты, наверное, 25 000 человек.
Средняя зарплата по республике — чуть ниже $400. Средняя зарплата программистов — полторы тысячи. Эти люди создают вокруг себя сервис, ведь у них есть жены, дети, родители. Медицинский сервис, образовательный, развлекательный. Который потом разрастается. 25 000 человек и их семьи.
Это уже 50 000—75 000 человек — почти 4% населения Минска.
У людей меняется взгляд на вещи: они говорят на иностранных языках, могут поехать за границу. Иностранцы, которые сюда приезжают, видят красивый современный город, ночную жизнь и толпу молодежи, которая с ними говорит по-английски. Они придут сюда делать бизнес.
На бизнес-форуме я специально попросил распечатать топ самых больших акционеров EPAM. Это мировые фонды, которые вложили в компанию десятки-сотни миллионов долларов. А ведь это компания, в огромной мере зависящая от Беларуси.
Нехватка сотрудников
В ПВТ появляются офисы иностранных компаний, которые видят успешные IT-бизнесы из Беларуси. Это не делает жизнь EPAM легче. Наоборот, создает конкуренцию. Нам сложнее найти сотрудников. Но это на 100% полезно для страны.
Нехватка сотрудников — это не только белорусская, но и мировая проблема. То же самое в Пало-Альто, то же самое в Лондоне, везде. Это вызов рынка, который заставляет нас и наших конкурентов больше вкладывать в образование.
Это то, что изменилось за последние 10—15 лет.
Если бы 15 лет назад кто-нибудь сказал, что в одной компании в Беларуси будет работать 7000 человек, я бы покрутил пальцем у виска: «Ну вы что? Никогда в EPAM и 1000 человек не будет работать».
Да, условия в ПВТ оставили больше денег компаниям, но теперь компании направляют эти деньги на образование. Поэтому в EPAM 35 лабораторий внутри университетов, куда мы вкладываем свои ресурсы. Эти условия не просто уменьшили налоговую нагрузку. Для такой индустрии, как наша это возможность направить деньги для роста туда, куда мы считаем нужным.
Резиденты получают доходы с внешних рынков. Даже если какие-то поступления компаний не обложились прямыми налогами, то когда ее сотрудник купил квартиру, машину, сходил в кино, поел, то он в любом случае оставил их в экономике.
Клавиатуры в каталоге Onliner.by
«Всех поддержим, но думайте про репутацию». Что говорит Аркадий Добкин
В четверг, 13 августа, Аркадий Добкин выступил перед сотрудниками EPAM с речью и ответил на их вопросы о позиции компании, релокации, зарплатах и задержанных сотрудниках. dev.by публикует основные тезисы.
В самом начале беседы Аркадий Добкин пояснял, почему компания не делает громких публичных заявлений. Причина — в огромной ответственности, которая лежит на нём как СЕО и на EPAM вообще:
— Есть определенный уровень ответственности. Ответственности перед компанией, которая родилась в Минске 27 лет назад. Это совершенно классный бренд, нравится кому-то это или не очень.
И эта ответственность — перед почти 11 тысячами людей в Беларуси, перед сотнями и сотнями клиентов по всему миру, которые поверили нам.
Чтобы это доверие завоевать, чтобы к ЕРАМ относились, как сегодня относятся, нужны совершенно огромные усилия, на которые были потрачены несколько десятилетий. Это ответственность перед инвесторами, а если вы подумаете, то это и инвестиции в Беларусь тоже.
Та Беларусь, которая начала проявляться, её во многом помогли создавать и мы тоже. И ответственность перед другими компаниями в Беларуси, которые говорили своим клиентам: «Смотрите, ЕРАМ смог сделать это здесь, у нас в Беларуси, наверно, и мы сможем».
Если вы подумаете про всё это вместе, то это довольно много ответственности. Приходится хорошо думать, прежде чем говорить.
И еще: вряд ли в сегодняшней ситуации можно помочь словами. Даже если они правильные. Наверное, можно почувствовать себя лучше, храбрее, в очень короткой перспективе. А можно очень сильно навредить.
Когда мы говорили про covid, звучала стратегия: защитить людей и клиентов, подготовиться к тому, что будет после.
Сегодня как у компании у нас цели примерно такие же: сохранить людей, клиентов, подготовиться, — сказал Аркадий Добкин.
Уже после выступления, Аркадий Добкин высказался публично — подписал открытое письмо против насилия от ИТ-сообщества.
Про риски из-за потери интернета
На вопрос, существуют ли риски потерять клиентов из-за отключения интернета и санкций, СЕО ответил, что санкции против частных компаний и людей — никогда не было и не будет. Да, клиенты будут беспокоиться. Но ЕРАМ уже доказал, что с компанией можно работать.
— Репутация, которая есть сегодня у ЕРАМ, учитывая все риски, это изумительная репутация. Санкции могут быть не против ЕРАМ, но мы можем пострадать, — уточнил СЕО компании.
Мы будем поддерживать вас как людей в любой ситуации, кто захочет находиться в Беларуси и продолжать. ЕРАМ большой, возможностей много. Проблемы с инфраструктурой были, мы просили помощи по разным каналам, активно работали, чтобы это поменять. Думаю есть наша заслуга здесь тоже — сохранение инфраструктуры и репутации, — сказал Добкин.
Про забастовки
На вопрос, как в компании относятся к забастовкам, глава EPAM пояснил, что ни он, ни компания, не могут запрещать сотрудникам делать или не делать что-либо.
С точки зрения компании, забастовка — это не очень хорошо, потому что нарушает производственный процесс. Но если кто-то принял решение бастовать или как-то совмещать — это выбор каждого.
И попросил помнить только, что рынок — вещь конкурентная:
— Репутацию заработать тяжело, потерять быстро, маркет конкурентный. Многие наши соперники попытаются эту ситуацию использовать — это суровая правда, — сказал он.
Вопрос от сотрудника: В последнее время появляются призывы к забастовкам с целью лишить налогов государство, которое допускает избиения граждан. От сотрудников ЕРАМ я слышал призывы работать некоторое время бесплатно. Насколько реально это сделать, что думает руководство, готовы ли сотрудники присоединиться?
Аркадий Добкин: Прекрасно понимаю, что в ваших головах сразу возникает: «Почему другим можно, а нам нет?»
Нам нельзя, потому что мы EPAM. Мы не будем делать ничего нелегального.
Если это ваша личная позиция — ваше право взять отпуск за свой счёт. Я понимаю, сколько минусов сейчас назарабатывал, но это ответственная позиция компании. С точки зрения клиентов, нам нужно знать всё заранее, это будет ещё один камешек к потере репутации, — сказал Аркадий Добкин.
Про релокацию
Добкин пояснил, что варианты релокации — есть. В том числе — кратковременное перемещение. Если сотрудник рассматривает переезд из Беларуси, ЕПАМ обещает оказывать содействие и предлагать позиции в офисах других стран. Обещал он и поддержку тем сотрудникам, которые после краткого пребывания в другой стране, решат вернуться в Беларусь.
Также Добкин отметил, что «в зависимости от масштабов бедствия, компания готова открывать дополнительные офисы — альтернатива будет».
Про задержанных сотрудников
По данным HR директора ЕРАМ на 13 августа: 27 сотрудников компании освобождены со штрафом или без протокола, остаются задержаны 27 человек, по 17 — информации нет, её пытаются найти. Есть подтверждения что два сотрудника пострадали, они на больничном.
— Мы мониторим инфопространство, выдёргиваем кейсы, когда предполагаем, что это может быть наш сотрудник, связываемся по всем контактам, какие у нас есть.
Какие-то конкретные действия помощи — это список рекомендованных адвокатов, которые мы собирали по рекомендации наших юристов, те, у которых есть подобный опыт работы. Второе — список психологов, которые в этих моментах помогают.
С информацией сложно, даже на официальные запросы нет ответа, — добавила директор.
— Мы будем оказывать юридическую, финансовую помощь, будем делать всё возможное, чтобы в нечестной ситуации помогать, — поддержал Аркадий Добкин.
Про вывод бизнеса из Беларуси
На вопрос, есть ли в планах вывод бизнеса из Беларуси, СЕО EPAM ответил однозначно:
— Нет. Мы начали бизнес в Беларуси, когда было очень тяжёлое время. Я уехал и думал, что вернуться будет нельзя. Как только появилась возможность, мы начали работать и доказывали, что в Беларуси можно делать качественный продукт. Мы пытаемся объяснить это всем.
Вопрос от сотрудника: Прокомментируйте слова политолога Петра Петровского: «Нужно организовать интеграцию сферы ИТ и белорусской промышленности. Если ИТ-сектор не хочет отказываться от налоговых льгот, пусть возьмет такую нагрузку». Будет ли реакция ЕРАМ на это заявление?
Аркадий Добкин: Будем ли мы делать что-то, что не отвечает нашим этическим стандартам? Нет, не будем. Мы не делали этого в прошлом и не будем делать в будущем, так же как не будем делать нелегальных вещей.
Он также отметил, что пока никакого давления на EPAM со стороны властей не было.
Про помощь
На вопрос, будет ли EPAM поддерживать силовиков, которые решили уволиться и прийти в ИТ, Добкин напомнил, что у компании есть «огромные образовательные инициативы»:
— Вы можете даже не знать, там миллион разных программ и бесплатных тоже. Наверняка такие варианты возможны.
Когда я читаю очередную инициативу «я выделяю немного денег, чтобы переучить трёх человек», с нашей точки зрения звучит просто смешно.
Мы это делаем уже не одно десятилетие, бесплатно и в масштабах тысячи людей. То что для многих открытие или геройский поступок, для нас — будни, — сказал он.
Про клиентов, зарплаты и будущее
Некоторые клиенты по-прежнему ожидают от сотрудников полной отдачи, несмотря на ситуацию в стране. Поэтому, говорил Добкин, важно сообщать заранее, если кто-то из сотрудников не готов работать — чтобы было время найти временную замену.
Известно, что повышение зарплаты в EPAM на время приостановлено. Однако, заверил Добкин, понижений и сокращенией ждать тоже не стоит.
— Ситуация более стабильная, чем была 5-6 месяцев назад. По финансовым показателям всё лучше, чем мы предполагали, — пояснил он.
Вопрос от сотрудника: Какие прогнозы по работе компании при сохранении текущего политического режима?
Аркадий Добкин: Мы собираемся здесь расти. В любой ситуации, которая позволит нам. Мы здесь уже 27 лет. Мы серьёзно помогли изменить бизнес-климат в стране. Сделать Беларусь более открытой, стали примером для сотен других компаний, уйти отсюда значит наплевать на всё это дело. Я не пытаюсь тут выглядеть весь в белых одеждах, но это не просто слова.