Скучали?
С февраля в России снова показывают легендарное «Слабое звено». Шоу, где участники две минуты отвечают на вопросы, собирая банк, а затем выгоняют одного из героев под подстрекательства ведущей, стартовало 25 сентября 2001-го на Первом и продержалось четыре года.
Все это время его лицом была синхронистка Мария Киселева, которая в кадре совсем не напоминала типичную спортсменку. Стальной образ (черный пиджак, едкий взгляд без улыбок, безжалостный тон), жесткие подколы («По кому ударит гром?», «Кому подходит лозунг «Медленнее, ниже, слабее»?») и фраза «Вы самое слабое звено» – образы, которые даже спустя 15 лет помнит каждый.
Без Киселевой шоу пытался перезапустить «Пятый канал», но выпуски с Николаем Фоменко длились всего год. «Слабое звено» приросло к спортсменке, как «Поле Чудес» к Якубовичу, и без нее уже не смотрелось.
Зимой 2020-го Мария вернулась в программу, которая теперь выходит на телеканале «Мир» и снова шумит: например, ведущая обсудила с участником-рэпером, кто написал Библию, и попросила участника, который озвучил Волан-де-Морта, произнести «Вы самое слабое звено» голосом персонажа.
Александр Головин рассказывает о карьере Киселевой – в спорте, ТВ и политике.
Киселева пришла в синхронное плавание, когда о нем никто не знал, провалила допинг-тест, выиграла все, ушла, вернулась со скандалом и снова выиграл все
«1984 год, мне 10 лет. Я просто ходила в лягушатник, училась плавать. Родители увидели объявление о наборе девочек в группу синхронного плавания. Привели, показали тренеру – я подошла по всем параметрам.
Уже после этого родители спросили тренера: «А что такое синхронное плавание?» – «Танцы на воде под музыку». Им понравилось, мне тоже», – рассказывала Киселева в интервью Sports.
ru в апреле 2019-го (публикуется впервые).
В 1984-м синхронное плавание только вошло в программу Олимпиад, но советская сборная в Лос-Анджелес не приехала (ответный бойкот за пропуск западными странами Олимпиады-80 в Москве).
Впервые участвовала в 1988-м (без медалей, как и на всех пяти ЧМ до этого), в 1992-м – пропуск уже по финансовых причинам. «Помню ситуацию, с которой мы столкнулись, – вспоминала Киселева.
– Тогда мы не знали, поедем ли на новый старт, не знали, сошьют ли нам купальники на новую программу».
У Киселевой получалось – и она осталась в спорте, даже несмотря на недостаток финансирования. Тренеры поставили ее в пару к Елене Азаровой (в дуэте они выиграли Евро-1995), но быстро перекинули к Ольге Брусникиной.
Старт с новой партнершей совпал с началом русского доминирования: если на Играх-1996 команда (медали разыгрывались только в ней) с Киселевой стала четвертой, то на Евро-1997 Россия взяла все три золота (группа, дуэт – в обоих случаях с Киселевой и соло), в 1998-м история повторилась на ЧМ (правда, там в дуэте Брусникина последний раз выступила со старой партнершей – Ольгой Седаковой). Успешные до этого США, Канада и Япония больше не были конкурентами.
«Мы тренировались по 10-12 часов в день: вода – два раза по четыре часа, зал – часа два и еще сухие тренировки», – комментировала Мария тот режим жизни, при котором еще принимала препараты для похудения.
«Чего только я не делала, чтобы похудеть: плавала по часу без остановки кролем, сидела на диете – одно отварное мясо, овощные салаты без масла, йогурт и обезжиренный творог. Ничего не помогало», – жаловалась девушка.
В итоге купила в аптеке Олимпийского комитета пищевую добавку «Биоспорт», в которой оказался запрещенный ВАДА эфедрин.
Допинг-тест Киселева провалила за два месяца до второй в жизни Олимпиады, но получила всего 30-дневный дисквал (к маленькому сроку привели несколько нюансов: добавку Киселевой рекомендовал ОКР, в описании добавки эфедрин не был указан, вещество оказалось подделкой). Еще через месяц в Сиднее она выиграла золото в команде и группе, после чего ушла из спорта. Первой в истории России олимпийской чемпионкой по синхронному плаванию.
«Перерыв был вынужденный, потому что не оставалось ни физических, ни моральных сил», – объясняла Мария. Без спорта она окончила журфак МГУ (поступила еще в 90-е), появилась на ТВ и в кино (об этом расскажем дальше), но в 2002-м неожиданно вернулась.
По ее словам, ностальгия нахлынула в 2001-м, когда она комментировала ЧМ по водным видам спорта на Первом. Прямо на турнире подошла к Брусникиной, которая уже переехала на ПМЖ в Италию, и предложила камбэк. Партнерша восприняла это как шутку. Но на Кубке мира-2002 обе признали: спорт не отпускает.
«Меня в сборной нет уже 15 лет, за это время уровень вырос просто неимоверно. Помню, спортсменки, которые были до нас, подходили к нам и говорили: «Мы не понимаем, как вы так быстро работаете ногами».
А сейчас я вижу: что делали мы и что делает сегодняшняя сборная – это просто небо и земля», – говорила Киселева в 2019-м.
Вернуться после двух лет оказалось проще: за несколько месяцев Киселева выучила новую программу и выиграла в группе Евро-2002 и ЧМ-2003 (вместе с Брусникиной), совмещая тренировки и турниры со съемками в «Слабом звене».
С дуэтом было сложнее: на место лидеров пришли Анастасия Давыдова и Анастасия Ермакова. Молодая пара проиграла ЧМ-2001 (только серебро, из-за этого Киселева и задумалась над возвращением), но дальше уже не отпускала, обыграв Киселеву и Брусникину на Евро-2002 (отборе на ЧМ).
Те обвинили соперниц в административном ресурсе, судейском заговоре и протекции главного тренера Карташова. Федерация пришла в замешательство и не знала, кого посылать на ЧМ. Ситуацию разрулил глава Госкомспорта Фетисов: на мир поехали и выиграли его более молодые, они же взяли золото Олимпиады-2004.
Киселева и Брусникина выступили только в группе.
«В Афинах на старте программы у нас выключилась музыка. То, чего никогда не происходило в нашем виде спорта, а за всю историю было только у Родниной, когда они катали «Калинку» под аплодисменты зрителей. Это шоковое состояние, которое по эмоциям перекрыло все остальное», – вспоминала Киселева последнее выступление в жизни.
Девушки вынырнули, начали программу снова и выиграли золото. Третье в жизни Киселевой, после которого она окончательно завершила карьеру.
В кастинге для «слабого звена» киселева опередила ренату литвинову, один выпуск снимали шесть часов, фразы марии писали продюсеры прямо во время шоу
На журфак Киселева поступила в 1996-м сразу после первой Олимпиады: «Мне катастрофически не хватало информации, которая есть о спорте и в частности о нашем виде спорта. Тогда не было интернета, о нем писали не так много. Я подумала: почему я не могу писать и рассказывать про это сама? Это стало стимулом для поступления».
Совмещать учебу со спортом оказалось нереально – девушка перевелась на заочный, а практику проходила в единственный свободный от тренировок месяц. Выручил основатель и директор спортивной редакции «НТВ» Алексей Бурков: «Он сказал: «Приходи в любое свободное время и учись всему». Этому всему я научилась с нуля».
Официально на «НТВ» Киселева устроилась после первого завершения карьеры – в 2001-м. Олимпийскую чемпионку взяли корреспондентом на «Плюс». Ее первый сюжет – о забеге на собачьих упряжках в парке Битца, который снимали в минус 30. «Все маститые корреспонденты не поехали, потому что у них были свои крупные мероприятия. Спросили: «Кто поедет?» – «Я поеду!» – рассказывала синхронистка.
После этого она работала ведущей спортивных новостей на федеральном «НТВ» и делала сюжеты в программу «Сегодня» (и один раз в «Намедни»), пока в мае 2002-го не ушла на Первый. К тому моменту Мария почти год появлялась в образе железной леди в шоу «Слабое звено».
«Слабое звено» появилось в России по инициативе Сергея Супонева, который тогда возглавлял дирекцию детских и развлекательных программ канала. В августе 2000-го шоу запустилось на британском BBC под названием The Weakest Link (идентичные правила и такая же холодная ведущая Энн Робинсон), а Первый купил франшизу.
Старт планировали на середину сентября 2001-го, но перенесли из-за теракта 11 сентября. Продюсер «Звена» Сергей Кордо считает, что задержка пошла на пользу: «Когда покупаешь формат, приезжает продюсер (подробно об адаптации иностранного формата рассказывал продюсер «Фабрики Звезд» Александр Бондарев.
По его словам, создатели шоу из Голландии прислали в Россию три тома правил, как надо создавать «Фабрику», а иностранные супервайзеры звонили создателям каждый раз, когда российские сотрудники делали что-то в обход правил; Библия «Звена» занимала 200 страниц и в ней был описан даже пункт о том, сколько человек ведут участников в туалет, чтобы не допустить сговора – Sports.ru). Но эти две девочки с BBC были такие клуши. Если бы они не уехали, мы бы ничего не запустили. А уехали они, потому что в ужасе глядели на то, как самолеты рушат небоскребы в Нью-Йорке, и сразу побежали звонить на BBC и говорить, что всех продюсеров со всего мира отзывают».
Киселеву Кордо увидел в выпуске новостей на «НТВ» и позвал на кастинг. Кроме нее участвовало около 50 фамилий – в том числе актриса Рената Литвинова и писательницы Арина Розова, Наталия Медведева (третья жена Эдуарда Лимонова) и Полина Дашкова. «Когда меня пригласили, ничего не сказали о том, каким должен быть ведущий.
Английскую версию показали уже на кастинге, и я немножко обалдела: «А почему я?!». Мне сказали, ты, главное, попробуй не улыбаться, и я попробовала. Прошла кастинг, уехала в свадебное путешествие, вернулась и узнала, что меня выбрали», – вспоминала те мгновения олимпийская чемпионка.
Кордо позже признавался, что финальное решение принимал Константин Эрнст – он выбрал именно Марию.
Со стороны «Слабое звено» – цельная программа длиной в полчаса: участники около двух минут отвечают на вопросы, собирая деньги (каждый правильный ответ приносит все больше денег; чем больше правильных ответов подряд, тем больше шаг между суммами: 500, 1500, 3000, 6000, 9000 рублей и так до 30000 рублей; деньги падают на счет, если перед вопросом ведущей произнести «Банк», иначе при неправильном ответе они сгорают – Sports.ru), потом выгоняют слабого – и так несколько раз, пока не останутся двое, которые разыграют приз.
На самом деле один выпуск писали в несколько раз дольше: все – из-за постоянных пауз. «Наша Маша Киселева – это не Аня Робинсон в Англии, все тексты ей писал я и Дмитракова (режиссер шоу – Sports.ru), – рассказывал Кордо. – Аня Робинсон делала перерыв только на перестановку камер, входила и тут же начинала.
Она в день писала четыре программы. Мы в день с трудом две писали, потому что после каждого раунда стопились, придумывали реплики для Маши, а некоторые реплики она не хотела произносить, потому что трижды олимпийская чемпионка не может такое говорить.
Выходили измочаленные, одну передачу писали четыре с половиной часа».
По воспоминаниям участницы шоу в 2003 году, ее выпуск вообще писали шесть часов: «После раунда мы писали на бумажках имя жертвы и минут 15 наши результаты обрабатывались где-то в недрах редакторской группы.
Уже потом ведущая возвращалась и мы сурово водили жалом по тумбам, а ведущая пытала коварными фразами. Съемки длились часов шесть.
Все замерзли, устали, побратались, просили чего-нибудь поискать погорячее у операторов».
Леонид Якубович: если бы мне предстояло жить сначала, я бы многое исправил
Народный артист России Леонид Якубович через неделю отметит свое 75-летие. В преддверии этого дня телеведущий дал интервью своей дочери, корреспонденту ТАСС Варваре Видо. Он рассказал о том, почему никому не показывает свои военные награды, зачем летает в Белоруссию, что будет с программой «Поле чудес» и чем он займется в ближайшее время.
— Много пишут о том, что ты летаешь на самолетах и очень это любишь, но ведь это гораздо больше, чем просто хобби?
— Во-первых, это уже профессия. Я закончил в 2002 году авиационное училище и учебно-тренировочный центр в Быково, получил сертификат пилота третьего класса коммерческой авиации с правом управления вторым пилотом на самолете ЯК-40.
По другой линии я был переведен из военно-учетной специальности ВУС 0506 — инженерные войска в военно-транспортную авиацию. С тех пор я освоил три типа вертолетов и несколько типов самолетов. Но в основном я сейчас работаю профессионально на вертолете МИ-2 в Белоруссии, где недавно прошел ВЛЭК.
Это летная комиссия, которую обязаны проходить профессиональные пилоты раз в полгода, любители — раз в год.
— А пассажирские самолеты и вертолеты можешь водить?
— Могу, но не имею права.
У меня нет сертификата на право управления самолета с пассажирами, но технически могу: я летал на пассажирских самолетах, и один из самых запоминающихся — это перелет на ЛИ-2 (пассажирский и военно-транспортный самолет времен Второй мировой войны, выпускался в СССР до 1953 года по лицензии на американский Douglas DC-3 — прим. ТАСС), на прототипе самолета, который привез в Москву акт о безоговорочной капитуляции Германии. Я летал по городам-героям на этом «Дугласе», это незабываемо.
— У тебя есть мундир с орденами, в интернете даже есть несколько его фотографий. Можешь рассказать о нем?
На эту тему
— К сожалению, об этом так худо писали, что я эту военную форму больше никому не буду показывать. Я офицер запаса военно-транспортной авиации. У меня нет боевых орденов, но есть знаки отличия за работу, которую я выполнял в горячих точках.
Конечно, мне дороги два ордена, которые мне вручали в Кремле. Есть медали за 40 военных командировок в Чечню, в Дагестан, в Косово. Пока шли концерты, я мотался по блокпостам с разными поручениями.
Хочу напомнить людям, которые пишут всякие гадости, в том числе про военные награды, что во время Великой Отечественной войны так же, как участие в боях, ценился труд артистов агитбригад, это была совершенно необходимая работа. И боевые награды члены агитбригад получали не просто так.
Боевые ордена Иосифа Кобзона, Льва Лещенко, Владимира Винокура, людей, которые были в Афганистане, в самом пекле, абсолютно заслуженны.
— Какая награда кажется самой дорогой?
— Она очень странная (смеется). Мне ее вручил один старый чеченец. Это медаль за освобождение Чечни и Кавказа 1862 года.
— Ты просил журналистов не писать о том, что был на Афганской и Чеченской войнах и в Косове. Почему?
— Мне показалось, что афишировать это неправильно. Со стороны может показаться, что я хочу изобразить из себя героя, но ничего этого не было. А через два года после событий это было просто из соображений безопасности, поскольку я мотался по блокпостам.
Чечня, 2001 год
© Вениамин Беккер/ТАСС
— А при каких обстоятельствах там оказался?
— Я как раз сейчас об этом пишу книгу. Началась первая Чеченская война, 1995 год.
Я об этом узнал по телевизору, поехал в штаб внутренних войск в Лефортово, пришел к командующему, спросил, надо ли что-то отвезти, съездить туда. Через неделю уехал вместе с замом по воспитательной работе.
Потом ездил еще по линии пограничной службы, по линии Минобороны, но чаще по линии внутренних войск. Ездил и с группой «Альфа».
— Когда будет готова книга и будет ли она только о войне?
— Я отдал материал восьмилетнего труда в издательство «Эксмо», они с удовольствием взялись за него.
Помимо нескольких рассказов о войне, там есть и воспоминания о разных людях. А еще стихов много, например, я изложил в стиле басен Крылова Уголовный кодекс РФ. Книга планируется к выходу в сентябре-октябре этого года
— В своей первой книге ты много писал про кулинарию. Это хобби или тоже уже профессия, как самолеты и вертолеты?
— Это как раз исключительно хобби. Можно сказать, что я стою у плиты 62 года. Я люблю готовить все что угодно, кроме десертов. У меня довольно большая библиотека по кулинарии, а когда есть свободная минутка, я сижу с этой литературой, переписываюсь в интернете с профессиональными кулинарами.
— Вернемся к основной деятельности: есть сейчас какие-то запланированные новые проекты, пьесы, сценарии?
— Я написал пьесу, которую приняли к постановке. Режиссер Марк Розовский начинает репетиции. Это комедия положений. Выход спектакля планируется в сентябре-октябре, но это зависит от ситуации с коронавирусом. Первое название пьесы — «Любовник для моей жены».
Рассказывать сюжет не буду, пусть зрители увидят все сами, но я думаю, что после всего этого кошмара с пандемией люди захотят улыбаться. Кроме того, я написал киносценарий, надеюсь, что он будет воплощен. Сюжет пока в секрете, но скажу, что действие будет происходить в современном мире.
Сейчас обсуждается, какая компания возьмется это снимать.
А если режиссер-постановщик увидит меня в какой-нибудь роли, я, конечно, соглашусь. Дата выхода фильма будет зависеть от общей ситуации в киноиндустрии. Кроме художественной составляющей многое зависит и от финансирования проекта. Это прерогатива продюсеров, которые за это возьмутся.
И еще книга, которую я дописываю, — дел по горло. Плюс я предложил одну разработку Первому каналу, ее приняли и должны выпустить. Программа готовится студией «Красный квадрат». Это новый формат развлекательного ток-шоу, телевизионных интервью.
Видимо, тоже планируется с нового телесезона, с 1 сентября.
— А что будет с «Полем Чудес», идут ли сейчас съемки?
— Идут. Покидать «Поле чудес» не планирую, конечно. Впрочем, это, кроме меня, решать будет еще и руководство.
Телепередача «Поле чудес», 1999 год
© Виктор Борисов/ТАСС
— Тебе не кажется, что за годы в программе «Поле чудес» сформировался определенный образ, вне которого тебя уже не представляют?
— Конечно, сложился эдакий образ бесконечного весельчака. Меня не очень устраивает, что меня ассоциируют с ним (смеется). Но с этим ничего поделать нельзя. Это такое сложившееся за 30 лет амплуа, и оно порой и на судьбу тоже влияет.
Амплуа — это как бирочка. Если на тебе висит бирка клоуна, например, очень трудно перепрыгивать в какой-то иной образ. О тебе судят по этой бирочке, а не по дарованию
— Как профессиональному актеру тебе ближе театр, где есть прямая отдача от зрителя, или кино?
— Все-таки театр. Театр — это перевоплощение в другую жизнь на два-три часа непрерывного действия. Ты можешь там существовать и чувствовать себя комфортно, и тебя никто не пытается выдернуть оттуда. В актерской работе вот это перевоплощение — очень сильный психологический фактор. При этом я восхищаюсь киноактерами.
Я много раз наблюдал эту работу и до конца не понимаю, как психика это выдерживает: пять, семь, десять повторов просто потому, что эпизод переснимается много раз. И каждый раз нужно выхлестнуть все эти эмоции искренне. Кино, в отличие от театра, не терпит фальши вообще: там крупный план, глаза, которые соврать не могут. Бесконечное количество дублей, и каждый раз это повторять.
.. Преклоняюсь всю жизнь и не понимаю, как им это удается.
На эту тему
— Какие роли можешь назвать любимыми?
— Роль в спектакле «Будьте здоровы, месье» мне очень нравится. Ужасно нравится роль дедушки в фильме по моей повести «Дедушка моей мечты».
- — Можно сказать, что в этих двух ролях ты вложил в своих персонажей какие-то собственные черты?
- — Конечно, человек всегда остается самим собой в предлагаемых обстоятельствах, и конечно, это я.
- — Ты же еще весьма активно занимаешься благотворительностью…
— Я бы не стал это так называть. Мне просто кажется, что формулировка «Если не я, то кто?» и ко мне относится.
Акцию «Прилетит вдруг волшебник» я придумал в 2005 году после посещения детского хосписа, который никак не выходил у меня из головы.
Мне тогда позвонили девочки из фонда, который помогает Московскому детскому хоспису, и сказали: «Если не трудно, приезжайте поддержать, а то другие отказываются». Я согласился, недели две-три спать не мог после этого.
С Екатериной Стриженовой во время благотворительной акции Первого канала «Стань первым!», Подольск, 2013 год
© Вячеслав Прокофьев/ТАСС
Есть еще детский дом в Казани, я спросил, что им надо, книжки, игрушки, еще что-то, спросил, что на праздник. Сказали: «Не знаем, что-нибудь вкусненькое». Я договорился с ребятами-вертолетчиками, мы покрасили вертолет в голубой цвет, я купил 500 эскимо, взял книжки, мультики, игрушки. И со всем этим прилетел в детский дом.
А в прошлом году меня спросил [первый] замглавы администрации президента [Сергей] Кириенко, не могу ли я покатать на вертолете слепую старушку из дома престарелых в Тверской области. Я сказал да, почему не покатать.
Как оказалось, на имя президента пришло письмо из этого дома: самая большая мечта этой бабушки — полетать с Якубовичем. Вот только врачей пришлось уламывать, сначала они категорически были против.
А потом минут 25 я катал ее по кругу на вертолете.
— Как будешь отмечать свой юбилей, планируешь что-то готовить?
— Я планирую на свой юбилей удрать. По двум причинам: мне не хочется устраивать из этого панегирик, и я прекрасно понимаю опасность, которая все еще существует. Так что вынужден отказаться от широкого празднования. Да и цифра 75 никак не укладывается у меня в голове. Но я очень боюсь, что остальные-то думают по-другому.
— На сколько лет себя ощущаешь?
— Лет на 30, если не моложе. Ничего не изменилось. Только тело думает по-другому (смеется).
— Какие важные понимания пришли к 75 годам?
— Я понял, что совершил довольно много ошибок. Наверное, история не терпит сослагательного наклонения, но, если бы мне предстояло жить сначала, я бы многое исправил. Я прозевал какие-то случаи, которые предоставляла жизнь, и даже не всегда понимал, какой случай вдруг выпадал.
Но если подвести итог, что, кстати, рано делать, ведь все же замечательно: я добился определенного успеха в профессии, у меня замечательная жена, у меня двое потрясающих детей, внучка, коты, собака, и, слава богу, на сегодняшний момент все живы и здоровы.
О чем еще может мечтать человек?
Беседовала Варвара Видо
Леонид Якубович: Вынужден очень от многого в жизни отказываться
Леонид Якубович рассказал Sobesednik.ru, почему не смотрит «Поле чудес» и как развлекается во время гастролей.
2015 год для Леонида Якубовича – юбилейный. Летом он отметил 70-й день рождения, а осенью – 25-летие «Поля чудес». Помимо этого, в жизни Якубовича случились и другие радостные события.
Его дочь Варвара поступила в университет, а сам Леонид Аркадьевич похудел почти на тридцать килограммов.
О том, как ему удалось сбросить лишний вес, как он снимает стресс на аукционах и из-за чего не хотел выходить на театральные подмостки, Якубович рассказал Sobesednik.ru.
25 лет для телевизионной программы – срок огромный. Впрочем, Якубович уверяет: специально для поддержания зрительского интереса он ничего не делал. По его словам, в «Поле чудес» – сплошная импровизация.
– Игроков я вижу в первый раз, когда за семь минут до начала съемок вхожу в студию, – улыбается Леонид Аркадьевич. – Я у них спрашиваю, о чем они не хотят, чтобы я спрашивал, и мы начинаем. «Поле чудес» я воспринимаю как концерт: вышел, отработал и ушел.
За годы программы Леониду Аркадьевичу делали множество подарков. Но ничего себе он не забирает. Все передается в музей «Поля чудес» в «Останкино», а продукты съедают зрители массовки, которые присутствуют в студии.
– Однажды мне на съемки в качестве подарка принесли бутылочку с нефтью, – говорит Якубович. – Я себя в тот момент сразу Абрамовичем почувствовал! Иной раз такое подарят – просто диву даешься. Например, у нас было рисовое зернышко с моим изображением.
Леонид Якубович с дочерью / Дмитрий Голубович / Global Look Press
– Вы не раз говорили, что в вашем доме запрещено говорить о «Поле чудес». Сами смотрите программу?
– Никогда. Я себя не люблю. Мне не нравится ни манера поведения, ни собственный голос. А так как в «Поле чудес» нет сценария, я боюсь повторений. Я редко смотрю телевизор, если только «Дискавери». И газеты читаю только в самолете. Если очень длинно, то кроссворд разгадываю. А все, что пишут обо мне, неинтересно!
Пишут о Якубовиче многое. Например, недавно Леонид Аркадьевич сильно похудел. За несколько месяцев телеведущий сбросил почти тридцать килограммов. Зрители испугались, но Якубович их успокоил. Мол, худеть начал сам, когда понял, что не помещается в зеркале. Стал правильно питаться и заниматься спортом.
– Я хожу не только в тренажерный зал, еще я играю в теннис, – поясняет он. – В результате скинул около тридцати килограммов. Своей формой на сегодняшний день я доволен.
«Поле чудес» / Сергей Иванов
Весной Леонид Якубович не находил себе места от волнения. «Я переживаю как никогда!» – рассказывал он знакомым. А все потому, что его дочь Варвара готовилась к сдаче ЕГЭ. Якубович называл экзамены преступлением против человечества.
– Сейчас она учится в МГИМО, на платном отделении.
– Вы ей помогаете в учебе?
– Дело в том, что сейчас они проходят то, чего я вообще не знаю. Историю политологии, например. Я начал читать, и у меня голова пошла кругом. Хотя дочь получает от этого удовольствие. Она всю жизнь мечтала изучать две вещи: языки и историю. Хотела очень на исторический факультет МГУ, но по разным причинам не получилось. Но два языка в любом случае у нас есть.
– За кулисами «Останкино» все говорят о вашем рабочем графике. Вы привыкли к такому бешеному ритму?
– Это хорошо, когда человек востребован. Главное, чтобы ты был нужен кому-то. И уж совершенно необходимо, чтобы тебе не нужен был никто. Тогда в твоей жизни все состоялось. Хотите, чтобы я рассказал про свой день? Недавно с «Первым» в армии» мы летали в Новороссийск. В 8 утра поднялись в воздух, в 11 были на месте.
В 11:20 я уже сидел за ручкой вертолета, через двадцать минут мы оказались на площадке. Два интервью, десять фотографий, сто восемьдесят автографов. Вручил орден и поехал в Анапу, а оттуда на самолете в Москву. Потом была встреча с Никасом Сафроновым, к которому приехала Николь Кидман. Вернулся домой и до двух ночи написал восемь страниц.
Утром было совещание!
В самолете Леонид Аркадьевич обычно читает газеты / архив редакции
– Насыщенные у вас дни! А как любите отдыхать?
– Никак! Вы спросите моих родных: они знают, как я отдыхаю. В марте ходил по пустыне, позже был в Турции. На пляже могу побыть минут десять.
В том плане, чтобы лежать и загорать, я практически не отдыхал никогда. Через полчаса начинаю думать, чем себя можно занять. Я могу отправиться в сплав по реке или на гонки на джипах.
Если ничего интересного поблизости нет, запираюсь в номере и работаю.
– В одном из интервью читал, что лучший отдых для вас – это полеты!
– Да! Я вчера только летал. У меня даже в райдере прописано одно условие. Если я еду на гастроли, то сразу прошу узнать: есть ли где-нибудь поблизости аэроклуб. Мне главное, чтобы дали их координаты. Я приезжаю в город, звоню в этот клуб и летаю.
Никто не верит, что на самом деле у меня такое требование. Но оно у меня есть. Единственное! От всего остального – машину к трапу или номер люкс в гостинице – отказываюсь. Не дай бог! Это все глупости. Еще я люблю аукционы. Это одна из фигур высшего пилотажа.
От аукционистов зависит процентов двадцать, все остальное – от организаторов: время проведения, место проведения, атрибуция и т.д. Дальше вступают в игру аукционисты. На аукцион могут повлиять два человека – либо сильно порушить его, либо сделать его.
Но больше всего на свете я люблю театр.
На съемках фильма «Дедушка моей мечты», 2015 г. / Каро Премьер
– Но согласились играть в нем, насколько мне известно, далеко не сразу!
– Я вынужден очень от многого отказываться в своей жизни. Конечно, собственные амбиции у меня есть. Но я прекрасно понимаю, что двадцать пять лет, проведенных на экране, – это ярмо, это почти амплуа. И если я соглашусь на какую-нибудь театральную постановку, вполне возможно, что потеряется общее впечатление от происходящего на сцене.
Все будут думать, что этот со шпагой все равно из «Поля чудес». Когда согласился играть в театре, у меня было только одно условие. Я сказал: «Если за первые полминуты зритель не отстранится от того, кто в бабочке на экране, я уйду из спектакля». К счастью, этого не произошло. Действительно, когда выхожу на сцену, зрители через полминуты забывают, кто я. К счастью.
Теперь нашел другой спектакль. Вместе будем придумывать сценографию.
А вот о продолжении карьеры актера Якубович пока не думает. Летом на экраны вышел фильм «Дедушка моей мечты» с ним в главной роли.
– Я должен закончить сейчас несколько киносценариев. Если их возьмут в работу, встанет вопрос, буду ли я в них сниматься.
В «Дедушке моей мечты» я не только сыграл главную роль, но и написал сценарий вместе с Аркашей Ининым. Но это случай. Вообще актерская жизнь – цепь случайностей.
Человек может понравиться режиссеру совсем неожиданно. Это может быть и прохожий в толпе, и бомж на улице – нет никакой разницы.
Якубович пояснил слова о «шизофрении» на «Поле чудес»
Историк рассказал о массовом убийстве советских пленных британцами
Британские военные, преследуя политические цели, в начале мая 1945 года уничтожили немецкие корабли с несколькими тысячами узников нацистских концлагерей, большинство которых составляли советские военнопленные, а над выжившими гражданами СССР англичане издевались, рассказал историк спецслужб Дмитрий Хохлов.
В понедельник исполняется 76 лет со дня трагедии, произошедшей 3 мая 1945 года в Любекской бухте в Балтийском море (вошедшей в историю как гибель лайнера «Кап Аркона»). Тогда авиация британских ВВС атаковала немецкие суда с узниками концлагерей.
Среди погибших от английских бомб, ракет и снарядов были представители более 25 национальностей, уроженцев не только СССР, но и США, Великобритании, Германии, Франции, Канады, Италии, Чехии, Польши, прибалтийских и скандинавских стран, Греции, Сербии и других.
Их останки продолжали находить на побережье в течение нескольких десятилетий, передает РИА «Новости».
Количество людей, погибших в результате той трагедии, по разным подсчетам, составляет от 7 тыс. до 12 тыс. человек. Количество выживших узников с «Кап Арконы», по разным источникам, оценивается в 310–350. Также имеются сведения, что лишь 140 советским гражданам удалось спастись.
Температура воды в тот день не превышала семи градусов, отметил Хохлов. В 1960–1970-х годах о трагедии 3 мая 1945 года широкой общественности впервые стало известно благодаря публикациям в СССР и за рубежом.
Затем обнародовались различные дополнительные свидетельства, а сейчас имеются новые подробности событий 76-летней давности.
Как рассказал Хохлов, в материалах переписки Министерства государственной безопасности СССР с управлением уполномоченного Совета министров СССР по делам репатриации советских граждан за 1949 год обнаружилось письмо, составленное одним из непосредственных участников трагедии 3 мая 1945 года Василием Саломаткиным (1919–1999).
Среди исторических источников о трагедии 3 мая 1945 года письмо Саломаткина имеет особую ценность, поскольку составлено им самим, ранее не публиковалось, не подвергалось литературной обработке и редактированию, а также содержит неизвестные детали об отношении английской военной администрации к спасшимся заключенным, подчеркнул Хохлов.
В сентябре 1939 года Саломаткин участвовал в освобождении Западной Белоруссии, до начала Великой Отечественной войны служил в войсках особого Белорусского округа. С 22 июня по 12 октября 1941 года участвовал в боях с фашистами под Могилевом, на Днепре, под Ярцево (Смоленская область) и под Вязьмой, где в ночном бою был тяжело ранен и пленен.
Находился в нацистских лагерях в оккупированных Смоленске и Минске, с апреля 1942 года – в лагере в городе Кальвария (Литва). Оттуда бежал, был пойман в Западной Польше, направлен в штрафной лагерь в район германского города Ганновера. Затем его перевели в концлагерь Нойенгамме, расположенный в 30 километрах юго-восточнее германского Гамбурга.
Хохлов привел наиболее информативные фрагменты этого документа.
«29 апреля 1945 года эсэсовское командование, чувствуя приближение войск союзников к концлагерю Нойенгамма (около Гамбурга), вывезло всех концентрационеров, могущих мало-мало передвигаться, в город Любек (германский порт на Балтийском море). Нас таковых насчитывалось 12 тысяч человек. Подавляющее большинство были русские военнопленные», – писал Саломаткин.
https://www.youtube.com/watch?v=Ajm65kaMG7Q
В Любеке узников посадили на баржи и под усиленной охраной солдат и катеров вывезли по Любекской губе на Балтийское море, где стояли два небольших и один большой океанский корабль. 3 мая, согласно письму Саломаткина, английские войска подошли к городу Нойштадту недалеко от Любека и предъявили капитуляцию к полудню. Нойштадт капитуляцию принял.
Затем англичане предъявили капитуляцию кораблям, на которых находились узники концлагеря. Суда находились в шести километрах от Нойштадта. «Эсэсовское командование кораблей капитуляцию отклонило. Тогда вылетает английская авиация в большом количестве самолетов и начала бомбить корабли…
Корабли, на которых находились мы, не сделали ни одного ответного выстрела по самолетам английской авиации», – писал Саломаткин.
По его словам, первой жертвой бомбежки оказался корабль «Тильбек», который загорелся и начал тонуть. После этого эсэсовское командование корабля «Кап Аркона» выбросило белый флаг, означающий капитуляцию.
Заключенные, находившиеся на палубе, также сняли с себя нижние белые рубашки и начали махать ими, делая знак английским летчикам, что корабль сдается, «но английские летчики, подобно фашистским, не признавая ничего, не обращая внимания на белый флаг на корабле, не обращая внимание на размахивание людей, находящихся на палубе, белыми рубашками, просящих пощады, сохранения жизни, продолжали бомбить корабли».
«Второй жертвой после «Тильбека» оказался второй небольшой корабль. Затем бомба попала на корму корабля «Кап Аркона», я в это время находился на носу корабля. Эсэсовское командование в это время сбросило лодки на воду и уехало. На корабле поднялась паника среди заключенных. Те, кто смогли выбраться на палубу, бросились в воду».
«Примерно в километре от места затопления корабля «Кап Аркона» появились торпедные катера. Увидев их, мы устремились плыть к ним навстречу, думая, что они нас подберут и спасут. Оказалось обратное. Солдаты, находящиеся на катерах, стояли и расстреливали из автоматов плывущих заключенных. (…
) Видя такое дело, я повернул обратно и взял направление на берег. Берег еле-еле было видно. Плыл я без вспомогательных средств, при помощи своих рук и ног.
Я тоже бы не выплыл бы на берег, как другие, но на мое несчастье пришло счастье, я проплыл уже порядочное расстояние, и начался прилив моря к берегу, это меня спасло», – вспоминал он.
Выброшенного на берег Саломаткина отправили в госпиталь, а затем – в лагерь спасшихся, но испытания для выживших людей продолжились и на суше. «Если про бомбардировку судов с узниками нацистских лагерей раньше уже писали и за рубежом, и у нас, то о том, что пережили спасенные, можно узнать только из рассказа Саломаткина», – поясняет Хохлов.
«После выхода из госпиталя я был в лагере спасшихся. Англичане относились к нам не так как положено. Они загнали нас в тесные помещения, кормили очень плохо, одной консервированной немецкой брюквой и шпинатом.
Когда мы однажды запротестовали и не приняли пищу и требовали настоящей пищи, тогда нам ответили, что вы и этого не стоите, и двух человек заключенных забрали с собой, предъявили им саботаж и посадили их в тюрьму. Судьбу их так я и не знаю.
Я уехал из лагеря, а они остались в тюрьме», – писал Саломаткин.
По его рассказу, некоторое время спустя с моря от потопленных кораблей начали приплывать трупы заключенных.
Советские заключенные собрали комиссию, чтобы похоронить погибших с воинскими почестями в братской могиле, и обратились за помощью к английскому офицеру – коменданту Нойштадта, однако тот отказал им.
«Ничего я вам не дам, идите, хороните, как знаете и делайте сами какие можете почести, у меня для вас ничего нет. (…) И как мы смогли, так и сделали почести нашим товарищам, явившимся жертвой английской авиации. Так относились к нам англичане», – писал Саломаткин.
Он также рассказал, что оказавшиеся в городе немецкие военнопленные «ходили свободно, разгуливали, нападали и избивали наших спасшихся военнопленных, угрожали нас всех перерезать ночью, ибо они ходили с холодным оружием». На жалобы советских граждан британские коменданты не отреагировали.
«Комендант только усмехнулся и никаких действенных мер не принял. Не получив удовлетворяющего ответа, пришли в лагерь и в лагере объявили своим людям, чтобы они достали оружие для самозащиты. Достав оружие, мы установили в лагере свою охрану и охраняли лагерь от нападения немцев.
В таких условиях мы находились у англичан», – добавил он.
По словам Саломаткина, позже его взяли в военную миссию по репатриации советских граждан, где он «сталкивался с вопиющими фактами, являющимися враждебными Советскому Союзу». «Англичане выступали среди наших военнопленных, призывали не возвращаться в Советский Союз, особенно это было среди украинцев, латышей, эстонцев», – писал Саломаткин, слова которого приводит историк.