Подрастающее поколение с огромным вожделением наблюдает за карьерным ростом известных моделей. По мнению большинства девочек, история каждой модели похожа на сказку «Золушка», переделанную на современный манер. Но на самом деле волшебство становления важной персоной состоит из длительного тернистого пути, где присутствуют не только взлёты, но и падения.

По мнению общества, профессия модели заключается лишь в показах модной одежды и фотосъёмках для известных журналов. Но на самом деле всё выглядит несколько иначе. Кажется, пройтись по подиуму или немного попозировать перед камерой сможет каждый, однако, не у всех хватит сил и терпения даже на часовую профессиональную фотосессию.

В недалёком прошлом ко всем девушкам, желающим стать моделями, предъявлялось несколько важных требований, а именно иметь формы 90-60-90, высокий рост и худощавое телосложение. Во время модных показов все манекенщицы казались одинаковыми. Сегодня же такие строгие требования отошли на задний план.

Современные манекенщицы обладают нестандартными формами и необычной внешностью. Однако несколько критериев всё же остались актуальными. У моделей должны быть красивые, ухоженные руки и ноги, нежная и гладкая кожа, идеальная улыбка, здоровые зубы и тренированное тело.

Принимая решение посвятить свою жизнь модельному бизнесу, каждая девушка должна понимать, что ей придётся затратить массу сил и энергии и даже жертвовать своими интересами.

Далее предлагается рассмотреть плюсы профессии модель.

• Девушка постоянно следит за своей внешностью. Но в первую очередь она делает это для работы, нежели для души.
• Модель находится в постоянном сотрудничестве с известными фотографами.
• Поднимаясь по карьерной лестнице, девушка получает известность и общественное признание.
• Существует возможность выбирать среди предложений модных домов наиболее интересный проект.
• Став моделью, получится посетить разные уголки мира.
• Хорошая модель обязательно станет звездой мировой индустрии.
• На каждом модном проекте у манекенщицы появляются новые интересные знакомства, а значит, открываются иные перспективы и возможности.
• Модель первая надевает уникальный дизайнерский наряд и презентует его общественности.
• Чем выше ступень карьерной лестницы, тем больше заработок.

К сожалению, профессия модели наполнена не только плюсами, но и минусами, которые могут повлиять на карьерный рост.

• Важно всегда поддерживать своё тело в форме, соответствующей требованиям модельных агентств и модных домов.
• Большая конкуренция, справиться с которой способна не каждая девушка.
• Постоянное изменение своей внешности, из-за чего порой приходится проводить в кресле парикмахера и визажиста по 5–6 часов.
• Между показами модель обязана регулярно посещать тренажёрный зал и фитнес.
• Баловать себя вредной едой категорически запрещается. Лишний килограмм может негативно отразиться на внешних данных.
• У моделей не существует нормированного графика. Для них работать по 25 часов подряд является нормой.
• В поездках по разным уголкам мира увидеть достопримечательности получается лишь из окна автомобиля, по дороге от аэропорта до рабочего места.
• Существует вероятность обмана некоторых модельных агентств, из-за чего вместо карьеры модели девушки попадают в эскорт-услуги.

Представительницы модельного бизнеса постоянно участвуют в разных проектах, где обязаны блистать своей красотой и великолепием:

• выставки разных направлений;
• реклама;
• участие в телевизионных программах, клипах;
• фотосессии для известных журналов.

В основном модельный бизнес предполагает 3 рабочих направления.

У каждой подиумной манекенщицы заработная плата за проект достигает суммы с несколькими нулями. И неудивительно, ведь их путь к карьерному росту пролегает через множество трудностей и запретов.

А имея эффектную внешность, соответствующую требованиям заказчика, получится произвести самое положительное впечатление на зрителей показов.

Несколько проходов по подиуму требуют от модели сноровки и множества усилий.

Однако известные мировые бренды, создающие новые коллекции одежды, диктуют свои требования к манекенщицам. Порой самые квалифицированные модели не могут пройти кастинг для брендов Prada или Dolce & Gabbana.

Манекенщицы, работающие в этом направлении, участвуют в различных выставочных мероприятиях. Например, при демонстрации новой модели автомобиля. Эффектные девушки словно обрамляют дорогостоящую машину шоурума.

Они позируют рядом с авто, подчёркивают красоту техники. Но самая главная цель промо-моделей заключается в создании располагающей атмосферы, позволяющей увеличить объём продаж.

Довольно часто заказчики подобных выставочных мероприятий вносят свои требования. Например, модель обязана знать иностранный язык.

Кроме того, промо-модели работают на презентации различных товаров и услуг. И действительно, мало кто сможет отказать обаятельной манекенщице. А значит, продажа товара вырастет в несколько раз.

Моделей для фото- и видеосъёмок подбирают с особой тщательностью. У таких манекенщиц должна виднеться искра в глазах, харизма и многое другое. Фигура моделей фото- и видеонаправления может быть самой разной, главное, чтобы девушка была фотогеничной и умела работать на камеру.

Например, фотопрезентация эротического нижнего белья. В зависимости от комплекта модель должна выражать грациозность, изысканность и величие.

Также девушек с нестандартной фигурой приглашают на фото- и видеосъёмки для рекламной кампании, где манекенщицы представляют спортивные костюмы и одежду для фитнеса.

Кто-то считает, что спортивная тематика – исключительно мужское направление. Но на самом деле очаровательные девушки с притягательной внешностью и сочным телосложением больше притягивают восторженные взгляды, нежели представители сильного пола.

В данном случае речь идёт о моделях для маникюра, педикюра, наращивания ресниц и даже для временных тату. Девушкам не приходится позировать на камеру, снимают лишь определённую часть тела, например, ногти. И не всегда фотографии попадают на страницы модных журналов. Чаще всего изображения размещаются в социальных сетях,

Наш ответ Дудю: можно ли создать успешный IT-бизнес в России

Юрий Дудь сделал красивый фильм о жизни наших в Кремниевой долине. Видео оставляет ощущение, что только там, на побережье Тихого океана, можно стать успешным и по-настоящему признанным.

Позже на тему высказался Павел Дуров и привел несколько аргументов «против», потом издание RusBase собрало истории женщин, покоривших Кремниевую долину: мол, не только мальчики могут.

А мы решили услышать мнения создателей и владельцев отечественных IT-компаний.

Есть миф, что IT-бизнес в регионе — это утопия, и сейчас в России нет предпосылок для появления своей Кремниевой долины. Давайте разберемся.

Наша компания базируется в Саранске. Я в этом городе родился, учился, создал компанию. Мечтал ли о Кремниевой долине? Да. И бывал там по программе Deep Dive в 2013 году.

Общался с теми, кто добился в IT-сфере всего и вышел на мировой уровень, получил много позитивных отзывов о нашем первом продукте — системе мониторинга загруженности и учета рабочего времени.

Это вдохновило, с одной стороны.

С другой, я знал много ребят, которые грезили Тихоокеанским побережьем и успехом уровня Стива Джобса. У них были крутые идеи, неплохой старт в России, но удача в Штатах не улыбнулась, потому что вести IT-бизнес в Кремниевой долине оказалось делом более утопичным, чем в регионе.

Разработчики там избалованы, рынок труда перегрет, зарплаты высокие, затраты несопоставимы с нашими. Если нет тех, кто готов купить ваше детище, вложить в него средства, или личный финансовый буфер не поможет при столкновении с действительностью, стоит поумерить пыл. Я так и сделал.

Какая разница, где разрабатывать, главное — что.

Отечественные разработчики могут и должны стремиться на зарубежные рынки, но только с качественным продуктом. Конкурентоспособным и полезным во всех смыслах.

Когда мы решились взяться за проект по созданию первой российской системы класса process mining, сначала провели качественный Customer Development, поняли, что продукт нужен на отечественном рынке — это раз, второе — на мировом рынке конкурентов немного и, если все сделать вовремя, можно побороться за свое место под солнцем. Релиз выпустили через полтора года, сейчас занимаемся промышленным внедрением в ряде крупных компаний. После пандемии планируем выходить на зарубежный рынок.

А пока мы в Саранске и успешно ведем дела из столицы Мордовии, о которой многие до чемпионата мира по футболу 2018 года даже не слышали. В нашем активе 1200+ клиентов, среди них — лидеры в своих отраслях экономики. Поэтому IT-бизнес в регионе — не утопия, наш опыт тому в подтверждение.

Это мнение подтверждает и Олег Кивокурцев, директор по развитию компании «Промобот». Основной офис команды находится в Перми. Их решения пользуются спросом и в России, и за рубежом.

Олег Кивокурцев, директор по развитию компании «Промобот»:

Мы поставляем продукцию компании в 40 стран. Ежегодный прирост по географии не менее, чем на 30%, а доля экспортной выручки увеличивается не менее, чем на 10% в год.

Сейчас IT-направление может стать для регионов главным фактором развития экономики. В России хорошие специалисты, востребованные во всем мире.

В первую очередь, стоит понимать, что у нас есть как минимум пять государственных институтов, задачей которых является стимулирование развития IT-инфраструктуры.

Например, фонд «Сколково» дает налоговые льготы, доступ к рынкам сбыта, бесплатное участие в конференциях и выставках, сопровождение в направлении PR на территории России и за рубежом, участие в международных бизнес-миссиях, помощь в получении патентов и покрытие расходов на их получение и многое другое.

«Фонд развития интернет-инициатив» — самый крупный венчурный фонд в Европе. Он дает инвестиции и акселерирует IT-компании.

• «Российская венчурная компания» также обладает пассивным фондом, у них есть свой стартап-акселератор Generation S, который помогает превратить бизнес из идеи в реально работающий проект.
• «Фонд содействия инновациям», так называемый фонд Бортника, дает безвозвратные гранты на создание высокотехнологичной продукции.
• Помимо этого в России функционирует «Российский экспортный центр», с помощью которого можно получить ряд льгот, например, бесплатное участие в выставках, покрытие части расходов на транспортировку продукции, получение поддержки в упаковке компании для выхода на зарубежный рынок.

Эксперты отмечают, что власти России делают шаги навстречу IT. Создают программы поддержки и стараются обеспечить хороший фундамент для технологических стартапов. Система пока работает неидеально. Но начало положено, и это внушает оптимизм.

Дмитрий Человьян, генеральный директор компании Helmeton:

«Условия для IT в России — одни из лучших в мире. Во-первых, упрощенное налогообложение. Как представитель IT-индустрии я не чувствую особую налоговую нагрузку.

Такая система снижает налоги на прибыль до 15% по стране, а в ряде регионов даже ниже — у нас в Питере 7%. В сравнении с ежегодными обязательными выплатами компаний, базирующихся в Кремниевой долине, мы почти ничего не платим.

А пониженные страховые взносы упрощают работу с полностью белой зарплатой. Это дает огромную возможность для развития.

Во-вторых, низкая стоимость итогового продукта. Это связано со сравнительно небольшой оплатой труда. Тут кроется сложность: не хватает квалифицированных кадров, профессионалов быстро разбирают. Поэтому приходится лезть в регионы и там выцеплять перспективных специалистов.

Специфика сферы позволяет работать удаленно. Оплата труда разработчиков из регионов, по сравнению с Москвой и Санкт-Петербургом, в полтора, а то в два раза ниже. По итогу, на разработку продукта тратится меньше ресурсов, что отражается на сравнительно низкой конечной стоимости.

При переводе IT-бизнеса в Кремниевую долину эти преимущества теряются. Да, расширяются полезные связи, вовсю развивается нетворкинг, появляется больше инвесторов с бóльшими инвестициями. Но это не позволяет небольшой компании перекрыть гигантскую налоговую нагрузку и кратное увеличение стоимости труда — ее продукт будет попросту неконкурентоспособен.

По мнению игроков рынка IT, в России есть все шансы создать инфраструктуру, которая позволит отечественным стартапам и IT-компаниям с гордостью работать в стране и рассматривать поездку в Кремниевую долину интереса ради. Существенных плюсов от переезда в США российские игроки бизнеса не видят.

Станислав Косарев, директор института информационных технологий университета «Синергия»:

Основной смысл Долины — это сосредоточение инвесторов и венчурных денег, а так же гигантская экосистема из крупнейших IT-компаний мира, с которыми в теории вы можете реализовать партнерские отношения.

Основной минус: расходы. На жилье, еду и другие бытовые нужды и, конечно же, стоимость рабочей силы. На мой взгляд, если и перевозить, то только часть команды с целью выстраивания отношений с партнерами и инвесторами. Всех разработчиков гораздо выгоднее оставить на территории РФ.

Павел Дуров в ответ на ролик Юрия Дудя очень подробно осветил все минусы от релокации в Долину, здесь те же непомерные расходы на персонал, жилье, налоги, а также на мед. услуги. В последнее время мы видим, как все больше единорогов рождается в Китае.

Здесь и всем известный TikTok, и DiDi, конкурент Uber, и десятки других компаний, которые прекрасно себя чувствуют и без Кремниевой долины.

У российских компаний за рубежом вполне неплохие перспективы. Мы умеем создавать крутые, востребованные мировым рынком продукты.

Иван Панченко, сооснователь Postgres Professional:

В России традиционно сильная математическая школа, это относится и к программированию, и отечественные IT-специалисты очень высоко квалифицированы.

Убедиться в этом можно, например, на ежегодной конференции HightLoad++, уровень которой является одним из высочайших в мире.

Или в том, что один из наиболее востребованных языков программирования Kotlin создан российской командой, правда, переместившейся в Чехию.

Многие уехали и уедут, но многие хотят работать именно в России. Поэтому собственная Кремниевая долина для нашей страны — это не только необходимость, но и реальная возможность. Конечно, в наше время нет смысла локализовывать ее в каком-то отдельном городе или здании.

Можно вообще ничего не строить — построено достаточно. Речь идет о создании в стране и экономических, и социальных условий, привлекательных для творческих людей.

Поток эмиграции инертен: многие в наше время уезжают по соображениям давно минувших лет, и для того, чтобы развернуть его вспять, требуются очень серьезные меры и существенное время.

Картина была бы неполной без мнения представителей компаний, которые работают за пределами России. Эксперты говорят о том, что в Кремниевой долине десятилетиями складывалась своя культура. Туда хотят не потому, что это выгодно, а потому, что там зарождалась история.

Михаил Завилейский, лидер глобального организационного развития компании DataArt, Лондон:

В Кремниевой Долине, с моей точки зрения, плохо все, кроме скопления предпринимателей и специалистов, привлеченных доступом к крупнейшим рынкам сбыта и капитала, культом стартапов и стартаперов. Новые долины рождаются, но, скорее, в других частях США и других странах, где обеспечивают сравнимый набор преимуществ.

А в России, кроме бизнесов, ориентированных на госзаказ или внутренний рынок, развиваются сервисные бизнесы, потому что они некапиталоемкие и не имеют проблем с защитой интеллектуальной собственности.

Благодаря таким бизнесам специалисты имеют возможность и не уезжать, и иметь лучший, чем фрилансеры, уровень защиты от проблем.

Для таких бизнесов важно не мешать и делать страну привлекательной для жизни, и с этим все как раз далеко неплохо, сколько бы мы ни ворчали.

При всех минусах Кремниевой долины в России, по мнению Александра Зайцева, основателя финансовой платформы Raison.ai, тоже не все гладко. У компании один офис в Москве, где базируется вся команда разработки, и два офиса в Прибалтике, поэтому у команды есть возможность сравнивать, как ведется бизнес в России и Евросоюзе.

Александр Зайцев, основатель Raison.ai:

Большое преимущество разработки в России — меньше издержки на зарплаты IT-специалистов. Программисту, который в Москве стоит 200 тысяч, в Европе надо платить 3,5–4 тысячи евро.

Минусы России — бюрократия, запоздалое развитие технологий и то, что нет адекватных программ поддержки стартапов в инновационных отраслях. Даже государственные российские инвестфонды, не говоря о частных, структурированы как зарубежные. Отечественные инвесторы предпочитают вкладывать в проекты, структурированные за рубежом, пусть даже это и проекты выходцев из России.

Есть много примеров успешных IT-бизнесов, которые сделали выходцы из России. Например, Acronis, маркетинговый бюджет которых позволяет спонсировать «Формулу-1». Штаб-квартира компании находится в Швейцарии, но корни у нее российские.

Или всем известный Revolut — британский стартап Николая Сторонского и Влада Яценко.

Недавно была новость о том, что выходцы из «Тинькофф-банка» запустили в Германии мобильную банковскую платформу.

Конечно, вопрос, можно ли считать эти компании российскими, если они структурированы за рубежом. В моем понимании, российский IT-бизнес — это все-таки не тот, который зарегистрирован в России. Это бизнес, основатели которого получили здесь опыт, и который хотя бы частично ведет разработку в России.

Покорять Кремниевую или в России создавать свою? Мнения приветствуются в х, дискуссию объявляем открытой.

Почему запуск онлайн-школ — это не бизнес под пальмой

Руководитель проекта EdMarket в Нетологии-Групп Анастасия Карпова развеяла основные мифы о запуске онлайн-школ.

Что вы чувствуете, когда заходите в соцсети, и со всех сторон видите призывы «открыть онлайн-школу и путешествовать» или «заработать свой первый миллион, обучая в онлайн», «построить бизнес на онлайн-курсах». Вдохновение? Или подвох? Я скорее второе.

Поделюсь своими мыслями о том, что же не так с радужным образом легкого заработка на образовании.

Мне нравится, как в рекламе изображают типичного руководителя онлайн-бизнеса: удобный шезлонг на пляже, в одно руке коктейль, в другой руке Макбук. На фоне плещется теплое море.

Представили? А ведь на самом деле работать над образовательным проектом и путешествовать получится только при условиях, если:

• вся команда работает удаленно;
• в путешествии всегда есть стабильный интернет;
• получится уделять достаточно времени на работу.

Что такое достаточно?

Основатель онлайн-школы работает как минимум 4−5 часов в день. Начинающий руководитель пашет не менее 12 часов.

• И никакого коктейля.
• А теперь вопрос: какая разница, где сидеть с ноутбуком по 12 часов — под пальмой и жгучим солнцем, обливаясь потом, или дома / в офисе, где есть все условия для комфортной работы?
• Путешествовать и отдыхать, будучи руководителем свежесозданного образовательного стартапа, выйдет разве что в выходные.
• Безусловно, если сравнивать с запуском производства или офлайн-магазина, то затраты будут ниже.

Когда открываешь онлайн-школу, не тратишься на аренду магазина, закупку оборудования, налаживание производственной линии. Но все остальные расходы остаются: маркетинг и реклама, зарплатный фонд команды, гонорары преподавателям и аутсорс-специалистам, оплата программного обеспечения и разработки.

Кроме того, понадобится финансовая подушка безопасности на тот случай (совсем не редкий), если проект не выйдет на самоокупаемость за первый (второй, третий) месяц работы.

Даже если — о чудо! — первый же курс окупит все расходы, нет никаких гарантий, что получится удержать постоянную прибыльность в первые полгода-год.

Есть некий эксперт в своей сфере, который прочел десятки материалов о преподавании в онлайне. Достаточно ли этого, чтобы назваться экспертом онлайн-образования и открыть собственную школу в сети? Конечно, нет.

Эксперт в той или иной сфере может транслировать информацию и делать это интересно, и приводить полезные данные. Но всё это не обучение. Это инфобизнес.

Обучение — это система, в которой студент с помощью преподавателей проходит процесс трансформации и переходит из точки А в точку Б по траектории, которую построил продюсер образовательной программы.

Быть крутым практиком и экспертом с 10-летним стажем, и быть крутым преподавателем / крутым продюсером — это очень разные роли. Поэтому каждому образовательному проекту нужен человек, который разбирается в педагогическом дизайне и принципах андрагогики, и умеет выстроить образовательный проект так, чтобы люди получали знания и навыки, обещанные им на лендинге.

С одним продуктом далеко не уехать. Чтобы онлайн-школа развивалась, стоит продумать линейку продуктов для целевой аудитории. Причем желательно, чтобы продукты в линейке дополняли друг друга. Тогда можно делать повторные продажи, увеличивая LTV (жизненный цикл клиента). Только при такой системе получится обеспечить равномерное поступление выручки, и не придется выживать от запуска к запуску.

Рассчитывать, что после запуска получится путешествовать по миру, зарабатывая на курсах, которые продают себя сами, не советую.

Создание прибыльной онлайн-школы — это создание бизнеса, который, как и любой другой, требует ежедневной вовлеченности, ответственности за команду, постоянной работы над продуктом и контроля на всех этапах.

Привлечение из соцсетей на платный продукт стоит дорого, и эти траты не всегда окупаются. Более эффективной оказывается схема, когда слушателей привлекают на бесплатный курс или вебинар, прогревают аудиторию серией email-рассылок (или сообщений в мессенджере) с полезным контентом и только потом получают аудиторию, готовую купить.

Процесс этот нелинейный. В среднем период созревания клиента составляет 1−6 месяцев. Всё это время потенциальный клиент должен получать от полезный контент: бесплатные вебинары, авторские материалы, чеклисты, специальные предложения. Иначе он просто забудет о существовании компании.

То есть успешной онлайн-школе необходима подписная база, которую можно постоянно прогревать полезным и интересным контентом. Это системная работа, требующая усилий, денег и терпения, потому что первые результаты контент-маркетинга придут спустя минимум полгода. Но есть и хорошая новость — результат такой стратегии имеет накопительный эффект.

К сожалению, маркетологи-феи, которые прилетают на зов и взмахом волшебной палочки обеспечивают лавину заявок от заинтересованных клиентов, бывают только в сказках.

В жизни же придется разделить с маркетологом ответственность за продвижение образовательного проекта на открытом рынке. Даже самому классному специалисту не выйдет делегировать такие задачи, как:

• определение целевой аудитории;
• проведение кастдева (опросов) вашей ЦА;
• формулировку проблем аудитории, их решения, ценностного предложения и формирование уникального ценностного предложения (УТП).

Это значит, что эффективному руководителю образовательного проекта необходимы навыки в стратегическом маркетинге, а также знания интернет-маркетинга.

Читать также

Тренды в онлайн-обучении: тухлые и настоящие

• Профессия с нуля: курс даёт всю необходимую базу для работы в роли руководителя проекта
• Упор на практику: каждый студент работает минимум с 4 различными проектами
• Сопровождение: оперативная поддержка опытных кураторов и преподавателей

Подведу итог. Запуск собственной онлайн-школы вряд ли в мгновение ока принесет миллионы и позволит путешествовать 9 месяцев в году. Работа над собственным проектом на рынке онлайн-образования — непростой путь, который требует максимальной концентрации, терпения и вложения сил.

Верить в чудеса можно и нужно, но я все же советую подходить к созданию онлайн-школы максимально серьезно: составлять бизнес-план, просчитывать экономику и учится делать качественные продукты, которые действительно обучают, помогая занятым взрослым людям проходить этот путь максимально комфортно и интересно. Тогда на выходе получится бизнес, который принесет и деньги, и удовлетворение от выбранной сферы деятельности.

Хотите написать колонку для «Нетологии»? Читайте наши условия публикации. Чтобы быть в курсе всех новостей и читать новые статьи, присоединяйтесь к Телеграм-каналу Нетологии.

Обычный человек из глубинки может создать стартап на миллионы

Пандемия коронавируса дала толчок развитию ИТ-сектора во всем мире.

Котировки акций технологических компаний бьют рекорды, несмотря на замедление экономики. Молодые ребята, создающие свой ИТ-бизнес, становятся миллиардерами, приходя на рынок лишь с одной хорошей идеей и без рубля в кармане.

Но как долго продлится бум высоких технологий? Может ли обычный человек из глубинки создать свой стартап и стать миллионером? В какое будущее приведет нас новая «цифровая лихорадка»? Об этом мы поговорили с независимым экспертом в сфере ИТ, замдиректора Южного IT-парка Станиславом Саввой.

Школьникам расскажут, как выбрать IT-профессию

— Статистика утверждает, что только каждый десятый ИТ-проект переживает первый год работы, половина из оставшихся — второй и так далее. То есть реально успешных примеров — всего несколько на сотню. Почему при таких цифрах в мире сегодня настоящий бум ИТ-проектов?

— Основная задача стартапа — найти важную проблему и предложить самый дешевый и удобный способ ее решения. Соответственно, такие компании работают в условиях крайней неопределенности и очень высокого риска.

Так что это нормально, в нашей сфере закрытие не означает неудачу. Это практически необходимый этап в поиске удачной бизнес-идеи, его проходят практически все бизнесмены, причем по много раз.

Важнее вовремя понять, что идея «не зайдет».

Это вообще самая распространенная ошибка новичков: они не проверяют свои гипотезы на «живых людях» и не хотят менять свою прекрасную, как им кажется, идею. Могут потратить у себя в студии уйму времени и денег на совершенствование продукта, который никому не нужен, и в итоге разориться без реальных покупателей.

Многие суперуспешные проекты создавались на домашнем ноутбуке или в отцовском гараже

Но при этом нет ни одного другого бизнеса, где можно создать компанию на миллиард долларов, имея только одну хорошую идею. В отличие от традиционного большого бизнеса типа фабрики или фермы здесь вам не нужен огромный первоначальный капитал, земля или какие-то средства производства. Многие суперуспешные проекты создавались на домашнем ноутбуке или в отцовском гараже.

А еще в ИТ огромные возможности для масштабирования. Чтобы в два раза увеличить производство кроссовок, например, вам нужно построить в два раза больше цехов, закупать в два раза больше сырья, нанять новых людей и так далее.

В случае с ИТ-проектом нужно только создать действующую модель бизнеса, когда вы решаете проблему клиента, чтобы стоимость этого решения была выше стоимости привлечения клиента.

Как только вы вышли на такую точку, можно находить инвестора, заливать деньги в продвижение и резко повышать свою клиентскую базу и, соответственно, доходы. Бывает, выручка за несколько месяцев вырастает в сотни раз.

Венчурные инвесторы вкладывают деньги в десятки проектов, зная, что только один или два из них по-настоящему выстрелят. Но именно они окупят все затраты. Так что до конца технологического бума еще очень далеко. Возможно, теперь так будет всегда.

Золотой медалист из Ростова-на-Дону Николай Близнецов создал стартап, который за месяц может подготовить любого выпускника к сдаче ЕГЭ. Тагир Раджавов

— Многие мечтают о своем ИТ-бизнесе. Но можно ли создать стартап, если ты никогда в жизни ничего не программировал?

— Вы удивитесь, но подавляющее большинство стартапов в ИТ сейчас запускают не программисты, а люди с высокой квалификацией в своей узкой отрасли: врачи, учителя, продавцы, инженеры и так далее. То есть люди, которые увидели ту или иную проблему и придумали, как ее решить.

Главный секрет успеха — глубоко понимать проблемы вашего клиента, найти и решить его боль

Остальное — дело техники. Можно, например, нанять программистов, которые будут выполнять поставленную задачу, или предложить партнерство в обмен на долю в будущей компании.

А вообще сейчас появилось столько сервисов по конструированию сайтов, проектированию мобильных приложений и других функций, что даже человек с улицы в одиночку может создавать проекты с нуля. По крайней мере, на первоначальном уровне обычно можно обойтись готовыми конструкторами.

И уже потом, если реакция первых «пробных» клиентов подтвердит вашу гипотезу, можно привлекать средства или нанимать программистов для создания более сложного и красивого сервиса.

Это очень важно — не стараться сделать идеальный продукт, а запускать его как можно раньше, проверять свою идею на первых потенциальных клиентах. Это позволит подтвердить вашу гипотезу, понять, насколько идея будет востребована рынком.

Почти всегда приходится много раз переделывать проект, добавлять или убирать те или иные услуги, функции, а иногда полностью менять всю концепцию. Очень важно быстро проверять гипотезы, чтобы понять, какой именно продукт нужен рынку.

— Онлайн-торговлей и доставкой уже занимаются большие корпорации, и победить их на этом поле практически невозможно. Тогда какие сферы остаются перспективными для открытия своего ИТ-проекта?

— Все меняется быстро. Например, три месяца назад никто и не слышал о приложении ClubHouse, сегодня им пользуются миллионы людей по всему миру. И пусть корпорации имеют огромные бюджеты, но они забюрократизированы, неповоротливы и медленно внедряют новое. И маленькие проекты могут их успешно обходить, находя узкие востребованные ниши или быстрее откликаясь на новые потребности рынка.

Минобрнауки будет развивать студенческий бизнес

Самые перспективные отрасли сегодня — финансовые технологии, интернет-банкинг, защита данных, а также все, что связано с телемедициной и онлайн-образованием.

Живой пример из нашего Южного IT-парка: студент Николай Близнецов, который в 11-м классе в обычной ростовской школе создал образовательную платформу подготовки к ЕГЭ.

Он пришел к нам на обучение, целый год совершенствовал свой проект под руководством опытных экспертов. Недавно его стартап оценили в 60 миллионов рублей.

Но все-таки главный секрет успеха — глубоко понимать проблемы вашего клиента, как говорят специалисты, найти и решить его боль. Только тогда вы сможете создать успешный, востребованный продукт.

Сейчас в России большое число институтов, акселераторов, где вашу идею могут оценить и помочь встать на ноги.

Например, конкурсы «Умник» и «Старт», Фонд развития интернет-инициатив, различные региональные акселераторы (в том числе наш Южный IT-парк) и так далее.

Ликбез

Стартап — это коммерческий проект на начальных этапах своей деятельности, который призван решить ту или иную задачу при помощи цифровых технологий, сайтов, мобильных приложений, программ технологии виртуальной реальности и так далее. Эти компании обычно имеют ограниченный доход, поэтому ищут капитал из различных источников, включая семью и друзей, краудфандинг и венчурных капиталистов.

Почему в ближайшем будущем мы перестанем получать высшее образование

В январе 2019 года сервис по поиску работы Superjob убрал из вакансий графу «образование», пояснив, что «отсутствие образования определенного типа – больше не препятствие для поиска работы».

XX век приучил нас к формуле «школа – университет – работа – пенсия». Треть жизни люди учились и лишь потом заменяли выбывающее старшее поколение на рабочих местах. В 1990-е почти 100 % выпускников российских школ поступали в вузы.

Аналогичный спрос на дипломы был во всем мире, благодаря чему в США за последние 40 лет стоимость обучения выросла на 260 %, а кредиты на его оплату оценивались в $30 миллиардов.

Казалось, так будет всегда, однако новое поколение не спешит тратить на диплом ни время, ни деньги.

Согласно недавнему исследованию­ Центра экономики непрерывного­ образован­ия Института прикладных экономических исследований ­РАНХиГС, две трети молодых рос­сиян не считают высшее образование­ обязательным условием успешной­ карьеры­.

Спорить с ними сложно­ – любые аргументы разбиваются о свое­образную гору Рашмор, на которой высечены лица титанов бизнеса. Марк Цукерберг и Билл Гейтс покинули Гарвард спустя два года после поступления – один ушел, второй был отчислен. Позже оба, уже став миллиардерами, получили дипломы.

Так что строить карьеру корочки им не помогали.

«Я бросил Рид-колледж (частный университет в городе Портленд, США. – Прим. GQ) после шести месяцев обучения, – рассказывал Стив Джобс, которого биологическая мать отдала на усыновление с непременным условием, что мальчик получит высшее образование. 

Я не знал, что хочу делать в своей жизни, и не понимал, как колледж поможет мне это осознать. 

В итоге я просто тратил деньги родителей, которые они копили всю жизнь. Поэтому я предпочел уйти с надеждой на лучшее. Поначалу было страшно, но теперь, ­оглядываясь назад, я понимаю, что это было лучшим решением в моей жизни».

Бросив классическое образование, будущий глава Apple и Pixar сфокусировался на получении только тех знаний, которые были ему интересны.

Такой путь сегодня выбирают все больше молодых людей, особенно тех, кто делает ставку на карьеру в ­IT-индустрии.

«Запускайте свой стартап, пока вы молоды. В технологиях двадцатилетние на вершине, – скажет в 2007 году 22-летний Цукерберг и добавит: – Молодые просто умнее».

Как бы спорно ни звучала вторая часть этой фразы, в ней ключ к пониманию нового подхода к построению карьеры. Раньше выпускники хотели найти работу, сегодня мечтают изобрести ее.

Для этого им уже не нужно соответствовать чужим шаблонам, но необходимо мыслить нестандартно. Увы, большинство вузов этому не учит и потому теряет студентов.

Так, Илон Маск, хотя и получил­ в Пенсильванском университете­ степень бакалавра, поступив далее в Стэнфорд, провел там лишь два дня, а потом переключил все свои силы на интернет-стартап и, похоже, не прогадал. Вместо диплома в руках он получил ракету в небе. «Университет нужен только для развлечений», – категорично заявляет Маск, принимающий на работу в Tesla людей даже без среднего образования.

Теперь сами работодатели все чаще берут на себя функции вузов, обучая­ новые кадры на месте, как это было принято в мире до индустриализации, когда молодой человек начинал взрослую жизнь с работы под­мас­терьем.

Смещается и сам фокус в ценностях учеников: они хотят обучаться в компаниях, с которыми связы­вают свои надежды на успешную карьеру, и условному МГУ или Гарварду ­предпочитают какую-нибудь Академию «Яндекса» или Университет Apple.

Эта заинтересованность выгодна и бизнесу. Mail.ru Group владеет контрольной долей GeekUniversity, выпускникам которого гарантируют трудоустройство, а «Яндекс», уже запустивший более трех десятков образовательных проектов для людей разного возраста, собирается в ближайшие два года инвестировать в них еще пять миллиардов рублей.

Традиционные вузы пытаютс­я ­реагировать. «Сегодня появляются­ но­вые­ бизнес-модели в образова­нии­, – рассказывает основатель и генеральный­ директор Mobi-Soft Дмитрий Простов.

– Например, системы revenue share, когда студен­т оплачивает учебу после трудоустройст­ва, выделяя процент из зарплаты в течение нескольких лет».

Но и это вряд ли вернет золотой медали и красному диплому их привлекательность.

Первыми под удар попали частные вузы, многие из которых не столько­ учили, сколько продавали корочки. Сегодня они закрываются один за другим. 

Испытывают серьезные проб­лемы и самые престижные ­учебные заведения мира – пандемия вскрыла их фундаментальные слабости.

Онлайн-студент далеко не так выгоден, как обучающийся очно. Например, в Гарвардском университете место в кампусе обходится в $17 682 в год, и, хотя не все из 36 000 учеников проживают там, это остается огромной статьей доходов.

«Пандемия ускорила наметившиеся в образовании тренды, – уверена­ директор регионов Восточная Европа и Центральная Азия IE Business School Виктория Сусакова. – На эту тему шутят: «Кто был основным двигателем цифровой трансформации в вашей компании?» – «Коронавирус».

Согласно докладу НИУ ВШЭ «Российская молодежь: образование и наука», выпускники вузов теряют свои преимущества на фоне соискателей­ без диплома, но с опытом работы. Об этом говорит 91 % работодателей­.

С 2008 по 2018 год в одной только сфере торговли процент дипломированных специалистов среди новых сотрудников сократился с 53 до 38. То, чему учат, не всегда поспевает за тем, что реально оказывается нужным в работе.

Мир меняется слишком быстро, и за пять лет в университете можно потерять больше, чем приобрести.

Развитие технологий отменяет посредников. Теперь мы можем без тур­операторов обратиться в отель и заказать такси, не связываясь с таксопарком. Так зачем нужен вуз, если работодатель не просит диплом, а прослушать необходимый по службе курс лекций можно онлайн?

Классическое образование в этом случае оправданно лишь в тех областях, где без него не обойтись, например в медицине. При этом выпускники школ, заинтересованные в других работах, не понимают, в какую сторону бежать. Тем более на фоне ­прогнозов футурологов о вымирании тех или иных профессий.

«Уже несколько лет существует­ предиктивная аналитика, которая­, основываясь на данных о количестве студентов, обучающихся в данный момент той или иной специальности, может спрогнозировать, в каких профессиях будет дефицит, а в каких избыток кадров, но на 100 % полагаться на нее нельзя.

Каждый день появляются технологии, которые ме­няют ландшафт, – комментирует­ заместитель генерального директора, HR-директор и директор по трансформации бизнесa компании­ «Крок» Полина Хабарова.

– Информация­ и знания в учебных планах школ и вузов быстро устаревают, но так как образование – это наш основной­ социальный контракт с государст­вом, вносить в него изменения нужно очень осторожно, ведь в этой системе­, как в карточном домике, все взаимо­связано.

Пожалуй, лучше всего выстраивать экосистемы школ и вузов в связке с партнерами, которыми могут быть как общественные организации, так и бизнес.

У нас, например, есть проект «Школа­ IT-решений», ­через который за год ­проходит около ста школ со всей России и в рамках которого дети учатся проектной работе – тому навыку, который обычная школьная программа не включает». Не успевают традиционные учебные заведения и за еще одним трендом – переходом от стандартизации к персонализации.

Школы, еще вчера переучивавшие левшей на правшей, направлены на то, чтобы их выпускники были похожи в своем умении мыслить. В современном зыбком мире постоянных переменных это делает детей уязвимыми.

«Люди боятся чего-то не знать и стесняются в этом признаваться, потому что в школах и университетах нас учат, что умный – это тот, кто знает ответ, а глупый – наоборот, – говорит эксперт компании «Крок».

– Этот страх пронизывает общество, и это большая социальная проблема, ведь сегодня уже невозможно знать все».

Специалист по образованию из Гарварда Тони Вагнер в своей книге «Создание инноваторов» (Creating Innovators) отмечает, что академические знания при условии постоянного доступа к интернету менее важны, чем креативность и умение задавать вопросы. 

Поэтому среднее образование должно переключиться с тиражирования абитуриентов на формирование личностей, открытых к инновациям.

К такому же заключению приходит и автор книги «Вы, ваш ребенок и школа» (You, Your Child and School) Кен Андерсон.

Он разделяет понятия «обучение», «образование» и «школа», подразумевая под обучением освоение новых навыков, под образованием – систему передачи этих навыков, а под школой – общность лю­дей, стремящихся к их получению.

По мнению Андерсона, число желающих ­обучить­ся меньше не становится, но им уже не подходят та система и та общность, которые существуют ­сегодня.